– Мы не виделись с ней бог знает сколько лет, – сказал Берсфорд. – Марч выдал ее за старика, едва она успела вырасти из детского платьица.

– Ее никто не заставлял, – сказал граф. Он встретил в зеркале удивленный взгляд друга и поспешно добавил:

– Во всяком случае, я так слышал.

– Она часто приезжала сюда до замужества, – сказал лорд Берсфорд. – С ней всегда было весело, почти как с мальчишкой. Мы вместе лазали по деревьям, гонялись за овцами и сбегали с самых крутых холмов. А сейчас Розамунда стала настоящей красавицей.

– Да, – согласился лорд Уэзерби, отворачиваясь от зеркала и демонстрируя свою готовность спуститься вниз. – Меня представили ей сегодня.

– Мне она нравится, – признался приятель, поднимаясь со стула. – Ее присутствие может несколько оживить эти скучные две недели, правда?

Граф не ответил и открыл дверь.

– Веселая вдова. – Лорд Берсфорд подмигнул графу. – Ты заметил, какая у нее фигура, Джастин? Или ты теперь ни на кого, кроме Аннабелл, не смотришь?

Графа бросило в жар при воспоминании о фигуре Розамунды Хантер.

– Говоришь, хорошая фигура? – переспросил он, пропуская приятеля вперед и с трудом удерживаясь, чтобы не поставить ему синяк под глазом.

Лорд Берсфорд нарисовал в воздухе силуэт Розамунды, который, насколько помнил Джастин, не слишком соответствовал оригиналу.

– Прекрасная, – сказал он мечтательно, – просто великолепная, друг мой.

«Дать бы тебе так, чтобы ты перелетел через перила и приземлился двумя этажами ниже», – мрачно подумал граф, аккуратно закрывая дверь своей комнаты.

В этот момент на лестнице показались леди Марч, Аннабелл и Розамунда, и сердце Джастина ухнуло куда-то вниз. Джентльмены поклонились дамам, обменялись с ними любезностями и, пропустив их вперед, стали спускаться по лестнице. Берсфорд повернулся к лорду Уэзерби и, восхищенно приподняв брови, беззвучно присвистнул. Розамунда была в узком изумрудно-зеленом платье, не скрывающем плавных изгибов ее тела. Она уложила волосы в высокую прическу, как тогда, в домике Прайса, когда она вышла к нему в оранжевом платье Джуд.

Вся компания спустилась в гостиную, и только там граф вдруг осознал, что совершенно не заметил, как одета Аннабелл. Он подошел к ней, выразил свое восхищение и, рассмотрев наконец ее как следует, увидел, что его невеста и в самом деле очень хороша.

* * *

– Конечно, я помню вас, милорд, – сказала Розамунда с улыбкой.

Лорд Берсфорд состроил гримасу.

– Означает ли это, что я должен называть вас леди Хантер? – спросил он. – Когда-то мы были просто Джош и Розамунда.

– Но это было до того, как вы стали важной персоной, – заметила она. – Я не смею называть наследника маркиза просто Джошем.

Она увидела, что граф Уэзерби подвел Аннабелл к своей матери и сестре с мужем – леди и лорду Ситуэлл. Значит, пока можно расслабиться со старым товарищем по оружию.

– Неужели? – ухмыльнулся лорд Берсфорд. – Ну, если вам так хочется, можете называть меня милордом и, приседая, смотреть в землю.

Она помнила его ловким, сильным мальчуганом, вечно растрепанным, вечно смеющимся проказником, всегда готовым вступить в драку с любым, кто посмеет насмехаться над ямочкой на его правой щеке. Теперь это был взрослый мужчина, не отличавшийся ни высоким ростом, ни развитой мускулатурой. От озорного мальчишки остались только серые смеющиеся глаза да густые темные волосы, непокорно спадавшие на лоб. И ямочка на правой щеке. Когда Джош спускался по лестнице, она заметила, что он прихрамывает.

– Нет уж, лучше я буду называть тебя Джошем – засмеялась Розамунда.

– Как только тебе покажется, что это слишком фамильярно, ты в любой момент можешь перейти на Джошуа.