|
Призвал меня в свидетели и заявил, что лошадь теперь наша. Пото м мы пошли в конюшню, оседлали лошадь и отвели ее в поводу - в обход поселка, оврагами - до того места, где ждали остальные. Я тебе уже рассказывал, как мы спасли Роули: выломали несколько досок из крыши, выпустили его, а потом подожгли сарай. Когда сбежался народ, Роули был уже далеко. Уолш - он, кстати, считался хорошим стрелком - разрядил ему вслед два револьвера, но стрелял мимо. Преследовать Роули никто не стал: все бросились тушить пожар. Потом о нашей сделке с Горбуном стало известно, но к тому времени у всех появились заботы поважнее. Конечно, поджог сарая мог бы нам дорого стоить, но доказать, что подожгли именно мы, было невозможно. А то, что мы помогли бежать Роули, никого особенно не волновало: его все-таки не считали настоящим преступником. Вот если бы он смухлевал в игре или украл золотой песок, тогда другое дело. Насколько я знаю, никто из нас после этого Роули больше не видел и не слышал. Ты, наверно, помнишь, как я говорил - когда у нас бывали тяжелые дни, - что не мешало бы найти его и напомнить о долге. Но, честно говоря, я не думал об этом всерьез. А вот сейчас пришлось задуматься. Здесь, на фронте, меня постоянно преследует одна мысль: что будет с вами, если я погибну? В каком положении я оставлю и тебя, и дочку? Господи, как бы мне хотелось увидеть мою маленькую Клару! И тебя! Если вы останетесь без гроша, моя жизнь окажется совершенно напрасной. Теперь самое главное. На прошлой неделе я столкнулся с Роули. Кажется, я тебе уже говорил, что у него на правом ухе нет мочки - если он не врал, ему отрезали ее в Австралии, - но я узнал бы его и без этого. Его лицо здорово врезалось мне в память, я его узнал с первого взгляда. Через двадцать три года - представляешь? Я прокладывал линию связи, где-то в миле от передовой, вдруг вижу, подъезжает английский автомобиль, а в нем четыре офицера. Один подзывает меня и спрашивает, как добраться до нашего штаба. Я ему объяснил. А он заметил мои нашивки и удивился. Как же это американцы допускают, чтобы капитан занимался рытьем траншей? А сам, судя по знакам различия, командующий бригадой. Я засмеялся и говорю: у нас все, кроме рядовых, работают. Тогда он посмотрел на меня повнимательней и говорит: "Черт побери! Гилберт Фокс?" Я ему: "Так точно. Генерал Роули?" Он кивнул, засмеялся и, уже отъезжая, помахал мне рукой. Таким образом, он жив, и по нему не скажешь, что сбежал из какого-нибудь приюта для неимущих, или как это у них там называется. Я уже пытался узнать его настоящее имя, но пока безуспешно. Ну ничего, попозже я выясню. А пока записываю для тебя то, что знаю. Конечно, это может показаться смешным и даже глупым, но ничего другого я не могу оставить вам с Кларой в "наследство". В конце концов в ту ночь в Сильвер-Сити я рисковал жизнью и свои обязательства выполнил, так что теперь его очередь платить. Тем более если денег у него куры не клюют. Я очень надеюсь, что тебе удастся заставить его раскошелиться, это ведь не только в твоих интересах, но и в интересах нашей дочки. Возможно, я впадаю в несколько мелодраматический тон, но ты пойми, я же на войне. Как только мне удастся выяснить настоящее имя Роули, я сразу впишу его сюда. И вот еще что. Если ты все-таки найдешь Роули и получишь с него деньги, не думай о тех двадцати шести тысячах, что я задолжал в Калифорнии. Хорошо? Обещай мне, моя дорогая. Мое "наследство" только для вас с Кларой! Ты знаешь, как я мучился последние десять лет и как мне хотелось вылезти из грязи, хотя я и вляпался не по своей вине, но если я умру, пусть мои долги умрут вместе со мной. |
