– Я ухожу из дома, – объявил малыш. – И не ищите меня.

Все это могло бы показаться смешным, но Анджеле было не до смеха. Санди сказал то, что думал: он и в самом деле намеревался уйти из дома, полагая, будто его никто не любит.

Если бы тут вдруг оказалась Каридад, Анджела бы с наслаждением выцарапала ей глаза.

Она шагнула к сыну, желая просто быть рядом, обнять его, дать ему почувствовать свою любовь… Но ее опередил Антонио, который повел себя гораздо рассудительнее. Не пытаясь прикоснуться к мальчику, он сел на корточки и хрипловато заговорил по-испански.

Санди лишь на мгновение перевел взгляд на отца.

– Давай по-английски, – приказал он. – Я больше не хочу по-испански.

Антонио, не медля ни секунды, перешел на английский, хотя слова сына должны были больно его задеть.

– И куда же ты пойдешь? – мягко спросил он. – У тебя есть деньги на дорогу? Если хочешь, я дам тебе взаймы, – предложил Антонио, видя замешательство в глазах мальчика, который, строя планы побега, естественно, не задумывался о такой мелочи, как деньги.

Нетрудно догадаться, что у него в рюкзаке, подумала Анджела, сдерживая слезы. Несколько игрушек, любимые футболки и новые тренировочные – раз сейчас на Санди джинсы. А в самом низу – старая подушечка, которую психологи назвали бы «утешителем». Только Анджела знала про нее, и Санди скорее бы умер, чем позволил бы прознать о существовании подушечки своему отцу.

– Не хочу я твоих денег, – гордо отверг предложение Антонио малыш.

– А как насчет завтрака? – спросила Анджела, опускаясь на корточки рядом с мужем. – Как же можно убегать из дому на голодный желудок? Заходи и садись за стол, – она протянула сыну руку, – я дам тебе соку и тарелку твоей любимой каши.

Санди даже не взглянул на протянутую матерью руку. Его глаза из-под нахмуренных бровей перебегали с одного лица на другое, на лбу собрались морщинки. Антонио еле слышно выругался. Анджела догадалась, в чем дело, и снова чуть не расплакалась: Санди впервые – насколько он мог помнить – видел своих родителей вместе!

Внезапно теплая и сильная рука предупреждающе сжала предплечье Анджелы. Превосходный тактик, Антонио умел принимать решения на ходу; она это прекрасно знала. Но то, как он быстро повернул ситуацию, привело в изумление даже ее.

– Не бросай нас, сынок…

Санди перевел взгляд на мать.

– А ты хочешь, чтобы я остался? – спросил он, так явно нуждаясь в «да» матери, что Анджела стиснула руки в кулаки, чтобы не броситься к сыну и не сжать его в объятиях.

– Ну конечно же. Ведь я люблю тебя, – сказала она вместо этого, а потом добавила, имея в виду и себя, и Антонио: – Мы оба хотим, чтобы ты остался.

Но слова матери не произвели на мальчика особого впечатления.

– А Каридад говорит, что ты меня не любишь, – обратился он к отцу обвиняющим тоном. – Она сказала, что я – ошибка твоей молодости.

– Должно быть, ты ее не так понял, – грустно ответил Антонио.

Глаза Санди презрительно блеснули.

– Вот еще. Каридад уверяет, что ты ненавидишь мою маму, потому что она родила меня, – продолжал он. – И что из-за этого ты живешь в Валенсии, а мы – в Дублине.

Пальцы Антонио впились в плечо Анджелы. Неужели он решил, будто она могла сказать сыну то, от чего бедняжка так страдает?

– Неважно, что говорит Каридад, Санди, – решительно вмешалась Анджела.

– Слушай нас с папой. А мы тебя очень-очень любим, – произнесла она с нажимом.