|
Обошёл и оказался сзади кровати, так что смог приставить ствол к затылку вампира. Вампир не успел оторваться от шеи Юнга. Выстрел был громок, как и другие, но далеко не так громок, как мог быть. Все было не так, неправильно. Ни один вампир, кроме самых сильных, не может выстоять против подобных освящённых предметов. Только упыри, лишённые разума новички-вампиры, могут жрать, когда им вышибают мозги серебряной дробью. И невозможно быть одновременно и древним, и новичком. А значит, мы кого-то упустили из виду, кого-то, кто стоит прямо тут, мать его так. Я сбросила щиты и стала смотреть, но не на схватку, а по сторонам. Либо он ещё искуснее, чем я думала, и остался невидимым, либо где-то прячется, где до него ещё не добралась группа. Либо и то, и другое. Я нашла его энергию в дальнем углу, на самом виду. Даже зная, что он там, я его не видела. Значит, то ли я ошиблась, то ли он настолько силён, что стоит, завернувшись в тень и тьму, и остаётся невидимым. Единственный вампир такой силы, которого я знала, никогда вообще не был человеком. Думаю, я могла бы содрать с него завесу, пользуясь некромантией или метками Жан-Клода, но у меня в руках был «Моссберг». Зачем тратить магию, если есть техника? Прижав приклад к плечу, я навела ствол и спустила курок. Выстрел его не убил, но швырнул вдоль стены. Вдруг его увидели все. Руки вампира держались за живот там, куда попал мой выстрел. Он был удивлён. Я тоже. Высокий, сволочь — я целила в грудь. Я снова выстрелила в него, и мне отозвалось эхо — двойное эхо. Тело стукнулось о стену. Я крикнула в микрофон: — Стрелять так, чтобы сквозь грудь стена была видна! Никто не возразил. Дерри сдвинулся помочь Мендесу. Наверняка Хадсон его послал, пока я была занята вампирской метафизикой. Хадсон, Киллиан и я стреляли по мастеру вампиров, пока через его грудь не стала просвечивать измазанная стена. Он соскользнул по ней, как сломанная марионетка, оставив тёмный кровавый мазок. Хадсон и Киллиан перестали стрелять, а я — нет. Я ещё выстрелила ему в голову, и успела выстрелить второй раз, пока они не поддержали меня огнём, но они поддержали. Втроём у нас немного времени заняло разнести ему голову как дыню, брошенную в стену. Когда на плечах у него почти не осталось головы, я обернулась посмотреть, что делают остальные. Теперь, когда мастер погиб, вампиры-новички уползали от освящённых предметов, как и полагается. Ну, то есть одна вампирша отползала. Она спрятала окровавленное лицо в углу за кроватью, ручки выставила вперёд, будто защищаясь. Сперва мне показалось, что на ней красные перчатки, потом фонари высветили ей руки, и ясно стало, что это не перчатки до локтей, а кровь по локоть. Даже зная это, даже видя недвижно лежащего на полу Мельбурна, Мендес все равно не стрелял в неё. Юнг прислонился к стене, будто иначе упадёт. Шея у него была разорвана, но кровь не хлестала. Она не попала в сонную артерию. Спишем на неопытность. — Застрели её, — сказала я. Вампирша замяукала, как испуганный ребёнок, высоко и жалобно: — Пожалуйста, пожалуйста, не делайте мне больно, не надо! Он меня заставил! Он меня заставил! — Стреляй, Мендес, — сказала я в микрофон. — Она просит пощады, — возразил он, и не слишком приятным голосом. — Блин, — высказалась я и направилась в тот конец комнаты. Что-то ухватило меня за лодыжку. Рефлекторно ствол ружья опустился вниз. Один из «мёртвых» вампиров зашипел на меня. Хоть и с дырой во лбу, он держал меня за ногу и собирался вонзить клыки. С расстояния меньше двух футов обрезом было бы сподручнее, но времени не было. Я разрядила ружьё ему в голову и спину, и он выпустил меня, а из тела потекла кровь и другие жидкости. |
