Последний раз я проникал в квартиру частного предпринимателя, никак не желающего сознаваться в убийстве собственной молодой жены. Когда душегубец отъехал в офис, я от соседей перелез на его лоджию и, сняв у порога ботинки, спокойно перелистал всю документацию в бюро. Тогда это помогло, что будет сейчас — не знаю. Дело осложнялось тем, что мне придется в половине шестого утра вскрывать дверь, забитую гвоздями. Если бдительные соседи вызовут группу немедленного реагирования РОВД, мне придется долго объяснять помощнику прокурора по надзору за полицией, каким ветром меня занесло в это жилище. А жилище принадлежало…

Я развернул бумажку. Если верить эксперту, квартира принадлежала Кореневой Ольге Михайловне, 1983 года рождения. Пассии убиенного Тена.

Замка, как я и предполагал, не было. Виднелись две шляпки гвоздей-соток да четверть листа формата А4, на котором виднелась печать моего РОВД. Не очень тормозящий фактор для таких, как я…

После седьмого или восьмого толчка плечом гвоздики стали жалобно поскрипывать и подались назад. Еще минута, и… Казалось, запах дорогого парфюма из этой квартиры не могла выветрить ни смерть, ни сигаретный дым полицейских. Судя по состоянию пола и интерьера, мои собратья по оружию поработали здесь на славу. Я притворил дверь, затолкав ее плечом на прежнее место, и бесшумно прошел внутрь. Правило опытного оперативника, производящего квалифицированный шмон помещения, гласит: во-первых, визуальный осмотр. Затем следует мысленно разбить помещение на квадраты и начать с того, который наиболее интересен. Вопреки человеческой логике, наиболее интересными для обыска местами являются те, которые практически невозможно использовать в качестве тайника. Зная это, я направился к помойному ведру. Это самый неконтролируемый участок человеческой жизнедеятельности. Для хорошего опера помойка — пещера Али-Бабы.

На полу образовалась кучка мусора. Взяв со стола вилку, я приступил к тому, чем ежедневно занимает себя бомж, — ковырянию в поисках чуда. При воспоминании о слове «бомж» мне стало немного неуютно. Бомж и есть… Нет, нужно срочно решать с Тороповым вопрос о жилье, иначе превращу в жилое помещение свой кабинет. Пару раз сварю там суп во время рабочего дня — сразу решит вопрос с главой администрации о предоставлении общежития. Ладно, оставим дела наши личные.

Пустая банка шпрот, сломанная расческа, высохшая картофельная шелуха…

Стоп. Это что? Это конверт. Причем конверт без адреса отправителя и получателя. Просто написано: «Кореневой О.». Не «Кореневой О. М.», а, получается, просто Ольге. Значит, автор из ближнего круга. Такой конверт можно бросить в ящик, можно передать на работе, а можно использовать при передаче денег. Например, зарплаты. Я приблизил конверт к глазам. Почерк явно мужской, без претензий на излишества в росписи. Эх, черт, хорошо бы знать, как Тен подписывал документы!

А вот, судя по всему, и содержимое конверта…

Я аккуратно вытащил из сигаретной пачки кубик разорванного и сложенного вместе листа бумаги. Ольга Михайловна рвала лист до тех пор, пока сил хватало. И после этого поместила уничтоженную информацию в пустую пачку сигарет. Не выбросила в ведро, а спрятала в ведре. Разница существенная. Вот вам и ответ на вопрос о человеческом факторе при обыске. Раз человек что-то не выбрасывает, а прячет от самого себя в помойном ведре, значит, у него есть все основания предполагать, что и в ведро кто-то может залезть. Это не обосновано логикой, это сработала подкорка мозга.

Кубик бумаги в целлофане от сигаретной пачки поместился в мой карман.