– Я поступал с Милой точно так же, как и с другими учениками.

– Как и с другими?

– Да. А что, это запрещено?

– Ласкать детей?

– Вы называете это ласками, придавая этому слову порочный оттенок. Но речь идет о чисто дружеских жестах, простом желании подбодрить ребенка, показать ему свое расположение, если хотите. Мы ведь не роботы и имеем дело не с маленькими роботами.

– Скажи-ка, детка, – спросил Комиссар, – когда Учитель тебя трогал, что ты при этом чувствовала?

Ребенок ответил мгновенно, со скоростью, поразившей полицейского.

– Меня это очень смущало. Было стыдно. Очень неловко, но я не решалась об этом сказать.

– Продолжай.

– Однажды вечером он попросил меня задержаться после занятий. Все ушли, осталась только я. Накануне мы писали очень важную контрольную работу, и я не была уверена, что хорошо справилась, потому и волновалась. Учитель заговорил со мной об этой контрольной работе и о моих оценках за прошлый год. Он снова повторил, что гордится мной, что я очень хорошая ученица и смогу успешно продолжить учебу, что это мне позволит со временем найти достойную работу и покинуть остров. И он снова заговорил о прошедшей контрольной.

Девочка прервала свою речь. Она казалась растерянной и смущенной. Вдруг она повернулась к отцу, но тот продолжал сидеть с отсутствующим видом. Затем она посмотрела на Мэра, но он отвел взгляд, потом на Доктора, который так усердно обшаривал карманы, словно надеялся отыскать там что-то крайне важное. От Комиссара не укрылась возникшая заминка, и он вновь обратился к Учителю с вопросом: правда ли, что он говорил с девочкой об учебе и результатах контрольной, а также действительно ли оставил ее после уроков, в то время как остальные ученики разошлись.

– Да, это правда.

– И вам не показалось недопустимым оставаться один на один с ученицей в классе, без свидетелей?

– Мне и в голову не могло прийти, что в этом есть что-то дурное.

– Вы на редкость простодушны, господин Учитель. Словно живете в другом мире. В какой-то мере вы везунчик. Прошу тебя, Мила, продолжай, – попросил Комиссар с неожиданной теплотой в голосе, которой прежде у него никто не отмечал.

Девочка упорно молчала. Только ее глаза блестели ярче обычного. Комната вдруг словно сжалась, а воздух окончательно испарился: всем стало трудно дышать. От жары под мышками у всех образовались темные круги. Доктор не переставал отирать пот со лба. Тяжелые шторы, окончательно перекрывшие доступ воздуха в зал, казалось, угрожали, что никого отсюда не выпустят, и все здесь задохнутся. Из глаза ребенка выкатилась слезинка, потом еще одна. Мила начала тихонько всхлипывать, молча, не двигаясь, прямая и неподвижная.

– Может быть, стоит сделать перерыв? – спросил Комиссар.

Девочка отрицательно покачала головой и сквозь слезы посмотрела на Учителя, который был вне себя от изумления.

– В тот вечер Учитель сказал, что я не справилась с контрольной работой.

– Но это же неправда!

– Молчите! Не мешайте ей говорить!

– Он поставил мне плохую оценку, но сказал, что знает способ, как это исправить.

– Зачем ты лжешь, Мила? Почему рассказываешь невесть что?

Учитель встал со стула и наклонился к девочке, которую очень испугал этот жест.

– Немедленно сядьте на место! Иначе я привяжу вас к стулу! Вы этого добиваетесь? Сядьте!

Полицейскому пришлось ждать несколько секунд, прежде чем Учитель выполнил его приказ. Он рухнул на стул, точно пакет с бельем.

– Прошу тебя, продолжай!

– Учитель отвел меня в свой кабинет.