Заднее сиденье идеально подходит для нападения на водителя. Но, во-первых, незнакомец не стал садиться сразу за водительским креслом, где Сафа благоразумно положил под чехлы пару кнопок остриями кверху, сидеть на которых было не совсем удобно. Он устроился в противоположном углу, угрюмо уставившись в начинающиеся сумерки. Во-вторых, Сафа чудесным образом контролировал его с помощью центрального зеркала. Едва мужчина закрыл дверцу, как салон наполнился густым ароматом денег: французской туалетной воды, дезодоранта и коньяка.

Клиент велел ехать в Старый город, и Сафа немного расслабился. Если бы незнакомец задумал худое, то попросился бы на Партизанскую, что шла рядом с лесом, упираясь в заброшенный санаторий Приморье. Идеальное место, чтобы кого-нибудь грохнуть. Доехав до Старого города, незнакомец распорядился свернуть на Портняжью. Мимо потянулись километры покосившихся деревянных некрашеных заборов, за которыми вкривь и вкось торчали убогие частные домишки. Дорога состояла из одних ухабов, район был нищий, и было несколько непонятно, что незнакомец хочет здесь обнаружить. С другой стороны он забашлял нехилые бабки, нехай катается себе. Может, у него здесь мама живет.

Насколько безразмерная была Портняжья улица, но и она уже иссякала, и все явственнее проступало в темноте безалаберное здание бывшего портняжного училища, про которое Колян, который где только не учился, рассказывал, что был у них преподаватель политэкономии, старый пентюх с вечно грязными нестрижеными ногтями.

Так этот дамский любимчик, выживший из ума по причине преклонного возраста, этим самым негигиеническим пальчиком портил будущих портних, обещая им хорошую отметку на экзамене.

Может, его пассажир тоже из психов? В первую очередь Иван Иваныч закрыл городской дурдом. Он сказал, что в столице, откуда он приперся, дурдомов в избытке. Он часто к месту и не к месту поминал первопрестольную, ставя в пример, вознося хвалу и достигнув того, что при упоминании столицы у местных начиналась аллергия и нехорошие позывы. Несмотря на посулы, дураков никто так далеко возить не стал.

– Остановись и жди меня здесь, – коротко бросил клиент.

Сафа опасливо покосился на здание училища с отсветами кострищ в окнах, в которых не было ни одного стекла, и сказал, что лучше подождет на другой стороне, а то бомжи могут кинуть чем-нибудь.

– Жди, где хочешь, но вздумаешь за мной увязаться, зашибу, – пригрозил клиент.

– Как скажете, – пожал Сафа плечами. – Но за это придется прибавить. Пятьсот.

– Сто. И не вздумай слинять, я твой номер срисовал. Из-под земли найду, салага.

Сафе было не жалко, что кто-то там срисовал его номер. У него под койкой еще пара лежит. Но ждать все же придется. Клиент не заплатил еще. Мужчина скрылся за зданием пельменной, превращенной бомжами в отхожее место. Сафу свербело от желания припустить за ним. Он обожал чужие секреты, и что греха таить, иногда хорошо зарабатывал на этом. Уличный опыт говорил ему: не спеши. Он заботливо покрутил настройку старенькой магнитолы. А что крутить, станция только одна – Морское радио. По причине позднего времени диджеи все повырубались, и гнали чистую песню. Как раз выступала модная группа, в которой как утверждалось, не было ни одной гитары. Вещь балдежная, только грустная. Этакая погребальная песня.

Чур меня, чур. Когда за углом пельменного сортира, противоположном тому, где скрылся клиент, сгустился мрак, Сафа даже не шевельнулся.

Мы это знали, констатировал он. Чутье не подвело старого морского волка Хэнка.

Клиент проверялся. А что если бы он обнаружил машину пустой? У Сафы вымерзла спина, когда он понял, что было бы. Говорят, бомжи с голодухи покойников едят.

Тем более свежих.

Когда клиент, удостоверившись, что имеет дело с честными людьми, у которых и в мыслях не было за ним следить, снова нырнул за угол, Сафа понял: пора.