— Магия… — выдохнула дочь крысолова, порез зажил. Но она смотрела не на Аурека, а на голема.

— Алхимия, — ответил он.

Тут она посмотрела на него и затерялась в золотых глазах, не зная, почему раньше они ей не нравились.

— Потому твой отец думает, что ты слишком хорош для меня? — спросила она.

Аурек пожал плечами, они посмотрели на голема. Аурек взял перо и обмакнул в чернила, написал короткий приказ на клочке бумаги. Он вложил его в грудь голема, дочь крысолова задержала дыхание, пергамент исчез.

— Важно подобрать слова, — прошептал Аурек, голем неловко поднялся на ноги. — Я должен давать простые и четкие указания.

— Что ты сказал ему?

— Подняться, — сказал он. — Я должен медленно обучать их. Пробудить, поднять. Потом они пойдут. По шагу за раз. И я найду приказ, что заставит их убить крыс, раз твой отец не может.

Его впечатлило, что она не вздрогнула, не покраснела или извинилась, она ждала, пока он продолжит.

— Чем дольше они у меня, тем больше могут делать, но ими все сложнее управлять. Они могут узнать слишком много, — он усмехнулся и показал ей левое запястье. — Уже не видно, но два дня назад один отобрал у меня нож и напал. Я не уточнил приказ убить, — он пожал плечами. — Но я учусь.

— Почему я не вижу?

— Что?

— Рану.

Аурек посмотрел на нее и фыркнул.

— Не только моя кровь волшебна.

— Твоя сестра? — догадалась дочь крысолова. Она взяла его за руку и принялась разглядывать его ладонь, вскинула темные брови, когда не нашла ран. — Алхимия, — тихо сказала она.

Аурек молчал, глядя на голема. А тот стоял на столе и ничего не делал.

— А он может танцевать? — вдруг спросила дочь крысолова.

Аурек посмотрел на нее, а потом на голема.

— Сначала нужно научить его ходить, — нахмурился он.

Дочь крысолова смотрела на него. Она улыбнулась. Аурек улыбнулся в ответ.

* * *

Они учили в тот день голема ходить, а потом танцевать. Они учили его прыгать и кружиться. Дочь крысолова смеялась, Аурек смеялся с ней, но опечалился на миг, когда голем упал и разбился. Они замерли, воздух был тяжелым от чего-то сладкого и кислого.

— Я могу прийти завтра? — спросила дочь крысолова.

— Да, конечно, — ответил Аурек.

Он смотрел, как она уходит, закрывает за собой дверь.

«Интересно», — думал он.

* * *

Она вернулась на следующий день и смотрела, как он работает. И так снова и снова. Каждый день они становились чуть ближе, взгляды задерживались чуть дольше. Она стряхивала пыль с его плеч. Он осторожно касался ее, отодвигая, когда она оказывалась на пути. К концу недели он стоял за ней, прижавшись грудью к ее спине, обхватывал ее руки и помогал ей делать своего голема, хотя оживляла его только его кровь. Он сел, когда Аурек приказал ему пробудиться.

— Что теперь? — спросил он у дочери крысолова. — Какой твой приказ?

Она нахмурилась, а потом взяла у него чернила и листик. Она быстро написала и протянула клочок пергамента ему.

«Поцелуй меня», — говорилось там.

Он обвил ее руками и подумал:

«Наконец-то», — ему не нужны были дальнейшие ее указания.

* * *

Они разделились на закате, промокшие от пота, покрытые пылью. Над ними на столе сидел и ждал голем, и Аурек чувствовал себя как-то открыто, ноги подрагивали, когда он обратно надевал штаны.