|
Только один из всей группы держит в руках ствол. Зато какой! Хэдовский «калаш» — это вам не обрезанная двуствольная берданка. Тоже, видать, трофей, и нехилый притом. Интересно, а есть ли порох в этой пороховнице? Или тоже — так… для понтов больше? Незнакомец с автоматом первым перешел дорогу. Пятнистые штаны и куртка. Гранатная сумка — явно не пустая. Противогаз на боку. Армейский нож на поясе. Бинокль на груди. А еще — ни фига себе! — рация. Вот такой дикарь! Хорошо упакован, ничего не скажешь. Непокрытая голова. Пристальный взгляд из-под густых кустистых бровей… И плохо сочетающаяся с таким взглядом широкая улыбка. Автоматчик скалился им во весь рот. Это был невысокий, широкоплечий, ладно сложенный человек с обветренным лицом. Сколько ему? Тридцатник? Нет, пожалуй, больше. Борис дал бы ему хорошо так за тридцать. Хотя… Заросшая, как у моджахеда, физиономия и косматые волосы могли сильно старить любого. — Привет, Натаха! — Дикий махнул им рукой с обочины, — Давно не виделись! Натаха?! Откуда он… Борис, разинув рот, перевел взгляд на Наташку. — Здорово, котик, — улыбнулась автоматчику чернявая. Помахала в ответ. И вздохнула с облегчением. Борис ошарашенно смотрел то на нее, то на дикаря с хэдхантерским «калашом». Старые знакомые? — Кто это? — шепотом спросил Борис. — Так, — неопределенно мотнула головой она, — Один мой бывший. Любовник? Вероятно. Их вроде бы и принято называть бывшими. Ответ чернявой не понравился Борису. Он почувствовал неприязнь к дикарю с автоматом. Ревность, наверное… — Один твой бывший, говоришь? А сколько их у тебя вообще, таких бывших? Впрочем, чему он удивляется? И на что сердится? Наташка жила у диких. Она — молодая, привлекательная девушка, которой требовалось покровительство, защита и поддержка. Так что все естественно. Объяснимо все. — Перестань, — дернула она плечиком. — Только сцен ревности мне сейчас не хватало! С ним, — чернявая указала взглядом на «котика», — мы давно расстались и снова завязывать отношения меня не тянет. Так что успокойся, ладно. Борис вздохнул. Ладно, он постарается. «Котик» подошел ближе. И Борис узнал кличку «кота» с «калашом». — Откуда вы взялись, Корень? — спросила Наташка. Корень, значит. Ну-ну… — С той стороны. — Ухмыльнувшись, дикарь ткнул автоматным стволом за дорогу. — И чего вы здесь делаете? — Прячемся, — хмыкнул он. Повернувшись к своей кодле, Корень сыпанул целой порцией приказов: — Ну-ка, с трассы все сдернули! Быстро на позиции! Не хватало еще, чтобы хэды нас заметили. Гарик, постой, ты останься. Возьми стрелков, займитесь трупожорами. Этих двоих жмуров оттащите от дороги. Тот, третий, живой еще вроде. Его оставьте. Не трогайте пока, не мочите. Пускай очухается. «Перед Наташкой красуется, что ли, командир хренов», — неприязненно подумал Борис. Дикие шустро убрались с дороги. Группа, вышедшая из леса, вновь растворилась в густой зелени, словно ее и не было. Вслед за Корнем через дорогу перешли только три человека. Двое арбалетчиков вынули стрелы из тел каннибалов, обтерли окровавленные наконечники и уложили короткие оперенные болты в колчаны. Затем потащили трупы в кусты. Третий — рябой рыжеволосый парень, которого Корень назвал Гариком, — склонился над очкариком-людоедом. Тот еще не пришел в себя. — Да ты никак в бригадиры выбился, а, Корень? — улыбнулась Наташка. |
