— Довольно странный способ приветствия, Уинд, ты не находишь?

Однако при одном взгляде на мрачное лицо Уиндема, Роуден умолк.

Художник протянул ему газету, и Рис прочел следующее:

«Ходят слухи, что некий граф, возможно, замешан в одном из самых громких скандалов за всю историю Англии. Видимо, поэтому он на днях покинул страну. Все прояснится во вторник, во время судебного заседания в Вестминстере».

Одним словом — завтра. Первым прервал молчание Уиндем: — Не нравится мне эта заметка, Роуден. Что-то затевается, не так ли?

Уиндем осторожно пробовал вызвать Риса на откровенность, но сейчас Рис не хотел говорить. Итак, Джеффри, идиот, дурак Джеффри! Он все-таки выполнил свою угрозу. Но это была даже не «Таймс», а бульварная газетенка! И вероятно, имелось в виду, что доказательства его, Риса, виновности будут представлены во время суда над Морли. Возможно, у Морли сохранились какие-то документы. Не исключено, что он просто сделает устное заявление, что тоже было скверно.

Но теперь Рис знал: завтра он обязательно явится на суд.

Глава 29

Позже никто не мог вспомнить, которая из них первая вскрикнула, или заговорила, или заплакала. Впрочем, это не имело никакого значения.

Сестры молча стояли и ждали. Наконец женщина в сопровождении Бейла поднялась наверх. Сестры боялись шевельнуться. И они смотрели на нее как на приведение, которое могло исчезнуть в любой момент.

Наконец Бейл, всегда невозмутимый Бейл, громко объявил:

— Анна Холт!

Первые минуты встречи прошли в тишине — подлинные чувства не нуждаются в словесных излияниях. Радость, переполнявшая их сердца, еще не выплеснулась наружу.

Наконец одна из сестер протянула руку, чтобы дотронуться до Анны, но рука тотчас же отдернулась. Они то подходили к Анне, то отступали от нее. Молчание затягивалось и становилось тягостным.

— Боже мой! — наконец не выдержала Анна. — Вы такие все красивые!

Ее первые слова запомнились им всем до конца жизни. И сестры сразу же узнали голос матери — они помнили его семнадцать лет, с той самой ужасной ночи. И насколько же вовремя она приехала — накануне суда над тем человеком, который когда-то разрушил их жизнь!

Морли сразу заметил три красивых женских лица — все три сестры Холт пришли на заседание суда. Они были очень бледны — судя по всему, все ужасно волновались. И все надеялись, что справедливость сегодня восторжествует. Сестер сопровождали мужья; Морли тотчас заметил виконта Грантема, мрачно взиравшего на него. Виконт сидел рядом со своей красивой женой Сюзанной, а далее располагался великолепный Шонесси, настоящий делец, основатель театра. Рядом с ним сидела Сильвия, тоже красавица. Да, Ричард Локвуд и Анна Холт могли гордиться своими детьми.

Но все взгляды в зале суда были устремлены на графа Роудена.

Элегантно одетый красавец граф в упор смотрел на подсудимого. Его глаза сверкали холодно и грозно. Да, он стал настоящим мужчиной, а когда-то — Морли прекрасно помнил то время — какой у него был напуганный вид. Морли тогда сумел извлечь немало выгоды из его страха.

Появление графа в суде произвело необыкновенный эффект. Когда он с решительным видом вошел в зал и занял свое место, среди собравшихся зрителей послышались восклицания, причем почти все повернули головы в сторону графа.

Сабрина, едва увидев Риса, отвернулась, а затем уставилась в пол. Он же смотрел на нее глазами, в которых светились нежность и любовь, — и смотрел настолько откровенно, что это не укрылось от взглядов публики. Но граф ни на кого не обращал внимания: пусть все знают, что он любит свою жену.

Однако Рис сел не вместе со своими близкими, а поодаль от них.