— Тристан, — предостерегающе поднял руку Каллум. — Следи за своими словами.

— Разве я не прав, отец?

— Нет, ты прав, — признал лэрд. — Кейти, — произнес он, когда жена сердито отвернулась от него.

Изобел никогда не слышала, чтобы грозный вождь говорил с такой нежностью.

— Нет, Каллум, — оборвала Кейт невысказанную мольбу мужа. — Ты должен бы понять меня лучше любого другого. Рано лишившись родителей, вы с сестрой остались одни на свете. Ты не позволил врагам убить Мэгги. — Кейт вновь повернулась к Тристану и Изобел, в глазах ее блестели слезы. — Мы росли сиротами, нас воспитала горсточка старых солдат. Роберт всегда был моей опорой, вселял в меня мужество. Он был мне больше чем брат. Он был товарищем моих детских игр, самым близким другом и самым благородным человеком из всех, кого я знала. Он не заслужил, чтобы его убил в темноте какой-то безумец, чья гордость оказалась уязвлена.

— Я не собираюсь с этим спорить, — мягко возразил Тристан. — Вы знаете, как я любил дядю. — На мгновение его взгляд метнулся к отцу. — Но утрата Изобел тоже велика. Она с братьями…

— Я не желаю это слушать! — оборвала его мать. — Твой дядя был прекрасным человеком, добрым и справедливым. Он…

— Вы знаете, каким он был, но не хотите видеть меня таким же, — с укором бросил Тристан.

— Только не с Фергюссонами!

— Очень жаль, — с нажимом проговорил Тристан, — потому что я люблю Изобел и намерен жениться на ней.

Изобел прерывисто вздохнула и закрыла глаза, чтобы не видеть, как исказилось болью лицо Кейт Макгрегор. О, как глупо было надеяться, что прошлое так легко забудется! Ненависть никогда не иссякнет, Тристан рискует лишиться семьи из-за любви к дочери своего врага.

— Ты предал нас, Тристан, — с горечью сказала мать.

— Что ж, пусть будет так. — Тристан взял Изобел за руку и повел к дверям. — Но я больше не предам свое сердце.

Камерон проводил глазами Тристана и Изобел. Покинув покои хозяев дома, они исчезли в глубине коридора. Кам вышел из тени и посмотрел на тяжелые двери, что отделяли его от свободы, обретенной после десяти лет неизбывной вины и сознания собственной трусости. Благодаря Тристану он сбросил с себя этот груз и теперь ни за что не желал отступать. Набравшись смелости, он поднял руку, чтобы постучать, но двери распахнулись снова.

— Я все слышал, — признался он могучему военачальнику, возвышавшемуся над ним словно башня. — Ваша супруга ошиблась в одном: ее брата убил не безумец. Это сделал я.

Глава 38

Покои Тристана оказались совсем не такими, как ожидала Изобел.

Прежде всего она воображала себе его кровать покрытой мехами или шелками в угоду молодым леди, посещавшим Тристана в прошлом. Изобел с удивлением обнаружила, что скромное ложе ее возлюбленного не многим больше кровати Алекса. На двух узких окнах, прорезанных в западной стене, не было штор, которые сохраняли бы тепло и приглушали неумолчный шум волн, перекатывавшихся внизу, в заливе Камас-Фьонна-риг. Потертая шахматная доска лежала, забытая, на столе в углу, многих фигур не хватало.

На первый взгляд могло показаться, что живущий здесь человек небрежен и рассеян, но когда Изобел пересекла комнату и подошла к холодному, покрытому сажей камину, то заметила висевшие на стене старинные мечи и резные книжные полки из драгоценного орехового дерева, аккуратно заставленные рядами книг. Она улыбнулась, разглядывая сверкающее оружие.