— Позволь мне написать от твоего имени спокойное, примирительное письмо лорду Паджету, — предложила она. — У него не было права изгонять тебя из Кармел-Хауса, когда почти через год после смерти отца он наконец решил перебраться в фамильное поместье. Условия твоего брачного контракта были вполне ясны. Тебе предстояло переехать во вдовий дом, если муж умрет раньше. Кроме того, ты должна была получить значительное денежное пособие и вдовью пенсию с доходов поместья. За целый год тебе не прислали ни пенни, хотя ты писала лорду несколько раз, спрашивая, когда будут улажены все формальности с наследством. Возможно, он плохо тебя понял?

— Нет смысла взывать к его благородству, — грустно усмехнулась Кассандра. — Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний.

Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу.

— Я никогда не буду голодать, Элли, — заверила она. — Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже.

Она погладила пса. Тот лениво постучал хвостом по полу. Улыбка Кассандры, носившая явный оттенок горечи, вдруг просияла нежностью.

— О, Элис, — выдохнула она и, перебежав через всю комнату, встала на колени перед бывшей гувернанткой. — Только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я этого не вынесу!

— Никогда не думала, — пролепетала Элис между всхлипываниями, — что увижу тебя в роли куртизанки. А ведь именно ею ты и станешь! Дорогой про… дорогой прости…

Договорить она не смогла. Уткнулась в платочек.

Кассандра погладила ее руку.

— Да это в сто раз лучше замужества, — уверяла она. — Неужели сама не видишь? На этот раз вся власть будет у меня! Я могу даровать и отнимать свои милости по собственному капризу. Смогу прогнать мужчину, если он мне не понравится или если чем-то не угодит. Смогу приходить и уходить, когда пожелаю, делать все, что в голову взбредет… если не считать тех минут, когда… работаю. Нет, это в миллион раз лучше замужества!

— Я всю жизнь мечтала об одном: видеть тебя счастливой. — Элис шмыгнула носом и вытерла глаза. — Именно этого хотят все компаньонки и гувернантки. Их жизнь проходит мимо, но они живут интересами своих подопечных. Я бы хотела, чтобы ты узнала, каково это — любить и быть любимой.

— Я давно это узнала, глупая ты гусыня, — заверила ее Кассандра, садясь на корточки. — Ты любишь меня. Белинда любит меня, и, конечно, Мэри. А Роджер, тот вообще меня обожает.

Пес подобрался ближе и стал подталкивать ее ладонь мокрым носом, требуя, чтобы его погладили.

— И я всех вас люблю. Честное слово.

Но слезы по-прежнему катились по щекам компаньонки.

— Все это так, Касси. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Не нужно делать вид, что тебе неясен истинный смысл моих слов. Я хочу видеть тебя влюбленной в хорошего человека, который ответит на твои чувства. И не смотри на меня так. Ту гримаску, которая так часто появляется у тебя за последнее время, легко посчитать за отражение твоего истинного характера.