— Не скажу? — засмеялся Кромер. — Дорогой мой, может быть, ты считаешь меня фальшивомонетчиком, который чеканит двухмарковые монеты! Я бедняк, у меня нет богатого отца, как у тебя. И если я могу заработать две марки, то я их заработаю. А может быть, он даст и больше.

Вдруг он отпустил меня. В нашем доме больше не пахло спокойствием и миром. Вселенная рухнула. Он донесет на меня, я преступник, об этом узнает отец, может быть, придет даже полиция. Весь ужас хаоса обрушился на меня, против меня ополчились все кошмары и опасности мира. То, что я вообще не воровал, теперь не имело значения. К тому же я поклялся. О Господи, Господи!

Слезы навернулись мне на глаза. Я понял, что должен откупиться, и стал рыться во всех карманах. Ни яблока, ни перочинного ножика — ничего. Тогда я вспомнил про часы. Это были старые серебряные часы, которые не ходили, я носил их «просто так». Они принадлежали раньше бабушке. Я быстро вынул часы.

— Кромер, — сказал я, — послушай, не жалуйся на меня. Это было бы некрасиво с твоей стороны. Я подарю тебе часы. Смотри! Больше у меня, к сожалению, ничего нет. Вот, возьми. Они серебряные и механизм хороший. Там только есть небольшая поломка. Надо их починить.

Он засмеялся и взял часы своей большой рукой. Я смотрел на эту руку и думал о том, какая она грубая и враждебная по отношению ко мне, как она замахнулась на мой мир и мою свободу.

— Они из серебра, — сказал я робко.

— Плевать мне на серебро и на эти старые часы, — сказал он с глубоким презрением. — Можешь сам их чинить.

— Но, Франц, — взмолился я в страхе, что он убежит, — подожди! Возьми часы. Они в самом деле из серебра. Честное слово! У меня больше нет ничего.

Он посмотрел на меня холодно и презрительно.

— В общем, ты знаешь, к кому я пойду. Могу сказать об этом и в полиции. Вахмистра я знаю очень хорошо.

Он повернулся и пошел. Я схватил его за рукав. Этого нельзя допустить. Я лучше умру, чем решусь терпеть все то, что мне предстоит, если он так уйдет.

— Франц, — молил я голосом, охрипшим от волнения, — ну не делай глупостей. Это ведь шутка, правда?

— Конечно, шутка, но тебе она может дорого обойтись.

— Скажи мне, Франц, что я должен сделать? Я сделаю все.

Он вновь посмотрел на меня, сощурив глаза, и опять засмеялся.

— Не будь дурачком, — сказал он с деланным добродушием. — Ты все понимаешь точно так же, как и я. Я могу заработать две марки, и я не так богат, чтобы этим бросаться, это тебе известно. А ты богат, у тебя даже есть часы. Давай мне две марки, и все будет в порядке.

Эта логика была понятна. Но две марки! Они были для меня так же недостижимы, как десять, сто, тысяча марок. У меня не было денег. Была небольшая копилка, которая стояла у матери. В ней в результате приездов дяди и тому подобным поводам набралось несколько десяти- и пятипфенниговых монет. Больше не было ничего. Карманных денег я в этом возрасте еще не получал.

— У меня ничего нет, — сказал я печально. — Никаких денег. Но все остальное я отдам тебе. У меня есть книжка про индейцев, солдатики и компас. Сейчас я принесу его.

Кромер только скривил рот в жесткой и злой гримасе и плюнул на пол.

— Кончай болтать, — сказал он повелительно. — Мне не нужен твой хлам. Компас! Не зли меня лучше, слышишь! Давай сюда деньги.

— Но у меня их нету. Мне денег не дают. Что я могу сделать!

— Значит, завтра принесешь две марки. Буду ждать на рынке после школы. И кончим с этим. Увидишь, что будет, если не принесешь денег.

— Но где же мне их взять, Господи, если у меня их нет!

— В вашем доме достаточно денег.