Как было жаль менять на пальмы рая

 Песчаные холмы, бесплодный сад,

 Где вышивала ты, полуслепая, —

 Деревья, розы, виноград.

 И покидая с легкостью дыханья

 Земную плоть, жилище, бренный прах,

 Ты неоконченное вышиванье

 Оставила нам на руках.

 И, может быть, ты вспомнишь эти слезы,

 Моток непрочных ниток, вспомнишь там,

 Как вышивальщицей, склонясь над розой,

 Глаза слепила по ночам.

 26. «Средь приключений и романов…»

Науму Рейзини

Средь приключений и романов

 Оплакивают Музы нас —

 Любовников и донжуанов,

 Но гибели прекрасен час,

 Когда березовые рощи

 Дыханием пороховым

 Сдувают иней полунощный

 И, обгоняя пухлый дым,

 Из недр летейского мороза,

 И синевы пронзая лед,

 Над сердцем, как над черной розой,

 Свинцовая пчела поет.

 Хватаем воздух мы руками,

 Рвем тесный ворот, как силок,

 Склоняются друзья над нами,

 И тает меж дерев дымок…

 Не сетуйте! В плену телесном,

 В тенетах роковых страстей

 Не мы ли бредили небесным

 С горячностью земных детей?

 Пылает жар непостоянный

 В сугробах голубой зимы:

 То воздух нас гнетет стеклянный,

 То плачем пред разлукой мы.

 И блудный сын на пышном пире

 Не может позабыть подчас

 О том печальном тесном мире,

 Где он свиней под дубом пас.

 27. ОХОТА

В парнасских чащах голубых

 Затравленный, как зверь опасный,

 Взлетев, изнемогает стих,

 Слабеет в рощах голос ясный,

 В переполохе жарких свор

 Твой одинокий голос тонет,

 Когда летит во весь опор

 Неумолимая погоня.

 И в этом роковом кругу,

 Под градом стрел и трубном хоре

 Рычит звереныш! Набегу

 Клыком собаке брюхо порет!

 А Муза в синеве дубов

 Ломает руки в исступленьи:

 Все чудится ей медь рогов,

 Пернатых стрел густое пенье —

 Шлют братский взор издалека

 Ее глазам огромным синим

 Два мутных маленьких глазка

 В колючей яростной щетине.

 28. ПОЭТУ

Не слышит он земных страстей,

 Ни шума трепетных ветвей,

 Ни славы горестной своей.

 Судьба российской лиры зла:

 Летит свинцовая пчела

 Из пистолетного ствола.

 Ей сердце обрекает рок,

 Оборвано теченье строк,

 И тает голубой дымок.

 Все тает — камень и мечта,

 Бровей взлетевших высота

 И гибельная высота —

 Она цвела средь бальных зим,

 И северный склонялся Рим

 Пред этим сердцем ледяным,

 Но все превратно под луной —

 Красавиц мрамор ледяной

 И африканской страсти зной.

 Истлели розы и венки,

 Зоилы и клеветники,

 И писем пасквильных листки,

 И только в шепоте стихов

 Душа его на Божий зов

 Летит, витает средь веков.