Истлели розы и венки,

 Зоилы и клеветники,

 И писем пасквильных листки,

 И только в шепоте стихов

 Душа его на Божий зов

 Летит, витает средь веков.

 29. «В огромном мире…»

В огромном мире

 Мы живем,

 В его эфире

 Голубом,

 Но и в небесном

 Трудно нам,

 Как в доме тесном

 Двум ежам.

 Душе колючей

 Трудно жить,

 По райской круче

 Восходить:

 Чем выше, ближе,

 Тем больней,

 Тем небо ниже

 И черней —

 Шипами роза

 Ранит нас,

 Мешают слезы

 Видеть Вас.

<Париж. 1928>

 30. «В мире слез под печальной луною…»

В мире слез под печальной луною,

 Где пристанища прочного нет,

 Обитают за хрупкой стеною

 Наши души с двух разных планет.

 Розой призрачной ты расцветаешь,

 Смутным ангелом снишься ты мне,

 Вся в жару, ты от страсти сгораешь —

 Станешь горсточкой пепла в огне.

 В этой тесной и маленькой клетке

 О любви говорю я с трудом,

 Все я зябну, нахохлясь на ветке,

 Все томлюсь заводным соловьем.

 Но зима к нам приходит, и проще

 Стал безлиственный пепельный лес,

 И, покинув подлунные рощи,

 Вспоминать буду я до небес,

 Как на вашей туманной планете,

 Где мы жили недолго с тобой,

 Ты мне снилась в бессонницы эти

 Розой, ангелом, райской луной.

<Париж. 1928>

 31. «Когда кастальской стужей…»

Когда кастальской стужей

 Мы дышим в первый раз,

 Строфою неуклюжей

 Ласкаем слух и глаз,

 Нам в этом вставшем дыбом

 Хрустальном сквозняке

 Невмоготу, как рыбам,

 Простертым на песке.

 В колючей и прозрачной

 Стихии трудно нам —

 На лесенке чердачной

 В одышке толстякам.

 Мы бьемся, погибаем

 В тенетах голубых,

 Как петли, разрываем

 Запутавшийся стих,

 Но, подышав немного

 Эфиром ледяным,

 В курятник наш убогий

 Уже мы не хотим.

<1928>

 32. «Мы в стеклянном и в призрачном мире…»

Мы в стеклянном и в призрачном мире

 И под куполом низким земным,

 Мы, как бабочки, бьемся в эфире,

 Застилает нам зрение дым.

 И на этой печальной планете

 Ты живешь, как другие живут, —

 Возвращаешься на рассвете,

 Любишь бального пчельника гуд.

 Голубою огромною розой

 Складки райского платья легли,

 Мы гудим над тобою, сквозь слезы

 Воздух пьем и кружимся в пыли,

 Но потом отлетаем, как пчелы,

 И за автомобильным стеклом

 Проплывает наш город веселый

 Водянистым ночным цветником;

 Вот таким же туманным, негрузным

 Представляется мир по ночам

 И твоим воспаленным, медузным

 Близоруким прекрасным глазам,

 И прекрасен наш жребий печальный:

 Как над розой совсем голубой

 Биться в этой теплице хрустальной

 Черной бабочкою над тобой.