| Есть еще одна, не менее знаменитая, хотя и менее известная. Знаете ли вы девицу Марью Извекову, читали ли вы романы девицы Марьи Извековой?.. Если нет, то бегите в книжную лавку, попросите книгопродавца порыться в его погребах и кладовых – этих книжных кладбищах – и отыскать вам романы девицы Марьи Извековой, если их еще не съели мыши, и прочтите их как можно скорее. Чтоб помочь вам в ваших поисках, мы поименуем ее романы. Их немного, всего три, да зато куда хороши! «Эмилия, или Печальные следствия безрассудной любви» (4 ч., 1806); «Милена, или Редкий пример великодушия» (1809); «Торжествующая добродетель над коварством и злобою» (3 ч., 1809). Каковы одни заглавия – так и дышат чистейшею нравственностью! А содержание – еще лучше, еще нравственнее, хотя, надо признаться, и невообразимо скучно. Его составляют происшествия, в которых действуют лица без образа; герои, а особенно героини, отличаются необыкновенною говорливостью. Так, например, вы уже знаете через самого автора, что тогда-то и тогда-то было с героинею: нет, она сама начнет вам пересказывать, и гораздо длиннее, чем автор уже рассказал вам, хотя и сам автор не любит выражаться коротко. Романы г-жи Извековой, кроме чистейшей нравственности, насквозь проникнуты еще и нежнейшею чувствительностью, и, вероятно, многих слез стоили они прекрасным читательницам того времени, теперешним почтенным нашим тетушкам и бабушкам. И неблагодарное потомство забыло девицу Марью Извекову, забыло совсем!.. Что ж после этого прочно под луною? Где Греция, где Рим? – спрашивал Байрон в своем «Чайльд Гарольде»; где романы девицы Марьи Извековой – часто спрашиваю я самого себя с глубокою тоскою и печально смотрю на современные произведения русской литературы…[11 - Творчество М. Е. Извековой всегда служило мишенью для иронии Белинского. См., например, его отзыв о ней в статье «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя» (наст. изд., т. 1, с. 306).] Увы! везде мрачное царство смерти, везде ее ужасное владычество, везде – даже и в книжном мире! Эта мысль с особенною силою поражает нас, которые столько пережили, еще не успев состареться, которые с такою надеждою, такою гордостью встретили столько великих произведений, теперь уже умерших для света. Где теперь все эти «киргизские» и другие «пленники», где все это множество романтических поэм, длинною вереницею потянувшихся за «Кавказским пленником» Пушкина[12 - См. примеч. 150 к статье «Литературные мечтания» (наст. изд., т. 1, с. 643).] и «Чернецом» Козлова? Увы! не только эти скороспелые произведения недопеченного романтизма, тогда так восхищавшие нас, не только они не могут теперь останавливать нашего внимания, но мы не нашли бы в себе достаточной отваги, чтоб перечесть «Чернеца»; и даже «Руслана и Людмилу» и «Кавказского пленника» мы теперь перелистываем с улыбкою… Где теперь нравоописательные и нравственно-сатирические романы г-на Булгарина, где его пресловутый «Иван Выжигин», которого так сильно бранили назад тому лет четырнадцать? Где «Черная женщина» г-на Греча и «Фантастические путешествия» Барона Брамбеуса? Все там же, где и «Корсар» г. Олина, и «Князь Курбский» г. Бориса Ф(?)едорова, и романы девицы Марьи Извековой!.. Давно ли «Московский телеграф» казался чудом учености, глубокой философии и здравой критики; давно ли казалось, что в своем ходе он опережал самое время? Давно ли «Юрий Милославский» считался великим национальным романом? А где слава наших романтических поэтов? И кто не считался назад тому около двадцати лет, кто не считался тогда великим романтическим поэтом? Даже г. Шевырев и сам считал себя и другими многими считался поэтом – и все это за довольно плохие стишонки. Давно ли сей великий муж российской словесности хлопотал о введении в русское стихосложение скрипучих октав? И как напрасно теперь силится он, помня старину, блеснуть то плохим стихотворением, то неслыханно оригинальною критическою статьею
