Изменить размер шрифта - +
Так, например, с английского она перевела на русский несколько шотландских и английских народных баллад, которые, несмотря на превосходный перевод, не могут иметь на русском никакого значения именно потому, что они – народные. На немецкий язык, вместе с некоторыми пьесами Пушкина, перевела она некоторые пьесы гг. Языкова и Хомякова и тем самым, несмотря на превосходный перевод, отбила охоту у немцев интересоваться русскою поэзиею. И в то же время г-жа Павлова с таким удивительным искусством передала на французский язык, стихами, «Полководца» Пушкина и «Орлеанскую деву» Шиллера. Одним словом, если б способность выбора соответствовала ее таланту, г-жа Павлова своими превосходными переводами усвоила бы себе прочную славу не в одной только русской литературе[17 - Кроме переводов, К. К. Павловой принадлежат и оригинальные произведения. Незадолго до статьи Белинского вышел ее сборник «Les preludes par m-me Caroline Pavloff nee Jaenisch», P., 1839.]. – Графиня Е. П. Ростопчина, выступившая на литературное поприще с 1835 года,[18 - Первое произведение Е. П. Ростопчиной появилось в печати в 1830 г.] в первых опытах своей поэтической деятельности обнаружила много чувства и одушевления, при отсутствии, впрочем, какой бы то ни было могучей мысли, которая проникала бы собою все ее произведения. То, что в стихотворениях графини Ростопчиной может иным показаться мыслию, есть не что иное, как отвлеченные понятия, одетые в более или менее удачный стих. Это особенно заметно в ее последних стихотворениях (начиная с 1837 года по сие время), в которых нельзя узнать прежнего стиха даровитой стихотворицы и в которых все мысли и чувства кружатся, словно под музыку Штрауса, и скачут, словно под музыку модного галопа, или около я автора, или в заколдованном кругу светской жизни, не выходя в сферу общечеловеческих интересов, которые только одни могут быть живым источником истинной поэзии. – В 1839–1840 годах были изданы, в прозаическом русском переводе, стихотворения графини Сары Толстой, писанные ею на немецком, английском и французском языках. Эти стихотворения понятны только в целом и в связи с жизнию юной стихотворицы, похищенной смертию на восьмнадцатом году ее жизни. Все эти стихотворения проникнуты одним чувством, одною думою, и то чувство – меланхолия, та дума – мысль о близком конце, о тихом покое могилы, украшенной весенними цветами… У Сары Толстой это монотонное чувство и эта однообразная дума высказались поэтически. Стихотворения Сары Толстой нельзя читать как только произведения поэзии, но и вместе с тем как поэтическую биографию одной из самых странных, самых оригинальных, самых поэтических, и по натуре, и по судьбе, и по таланту, и по духу, личностей. Это прекрасное явление промелькнуло без следа и памяти… Да и кому нужда у нас замечать такие явления, не состоящие ни в каком классе?.. Может быть, в этом случае, заслуженная известность Сары Толстой много потеряла от того, что ее стихотворения изданы не для публики, а для тесного круга ее родных и знакомых, и притом в довольно плохом переводе и с дурно написанным предисловием…[19 - Речь идет об издании: «Сочинения в стихах и прозе графини Сарры Толстой», ч. I–II. М., 1839, 1840. Талантом юной поэтессы восхищался и Герцен, рассказавший о трагических обстоятельствах ее короткой жизни (см. Герцен, т. VIII, с. 243). Суждения Белинского о поэзии С. Толстой содержат скрытую полемику со статьей М. Н. Каткова «Сочинения в стихах и прозе графини С. Ф. Толстой», где декларировался подсознательный характер поэтического творчества («Отечественные записки», 1840, № 10).Автором предисловия к «Сочинениям» С. Толстой был М. Н. Лихонин. Ему же принадлежит и перевод, по которому, как справедливо замечает Белинский, трудно судить о действительных поэтических достоинствах произведений Толстой. Это сознавал и сам Лихонин. В «Предисловии переводчика» он писал: «Переводчик, исполняя волю ее родителя (отцом Сарры был знаменитый Ф.
Быстрый переход