— Могу.

— Вас не смущает, что вы лишите писателя Туполя остатков оптимизма?

— Меня смущает, что в этой чертовой Германии я простужусь. Мне это надо?

— Я вам сказал, что иногда думаю о том, как буду выглядеть в вашем романе. А как вы будете выглядеть в романе, если его вздумаю написать я? Сказать?

— Змей ты, Володя, — тяжело вздохнул Леонтьев. — Ладно, уговорил. Но один не поеду. Только с соавтором — с Пашей Акимовым.

— Так-то лучше, — одобрил Володя. — С двумя российскими писателями он уж никаких не откажется встретиться.

— Кто такой Акимов? Зачем нам Акимов? — почему-то забеспокоился Туполь. — Владимир Георгиевич, в чем дело? Про Акимова мы не договаривались.

Володя объяснил:

— У «Российского курьера» денег на заграничную командировку нет. Эдвард Анатольевич согласился финансировать поездку.

— Да, согласился, — подтвердил Туполь. — Шестьсот евро меня не разорят.

— А тысяча двести евро разорят? — спросил Леонтьев.

— Я не самый бедный человек в Америке. Но далеко не самый богатый.

— Интересно было с вами познакомиться. Пойду я, Володя, — сказал Леонтьев, вставая. — Приятно было увидеть, что ты в форме.

— Вы куда? — спросил Туполь.

— Домой. Нужно поторопиться, а то попадешь в самый пик.

— Но мы еще ничего решили!

— Так решайте.

— Согласен. Где наша не пропадала. Тысяча двести евро — хорошие деньги. Но чего не сделаешь, чтобы очистить русскую литературу…

— Умеет считать, — заметил Володя, проводив Туполя и доставая из книжного шкафа бутылку «Хеннесси». — Если мы уничтожим Незванского, тиражи его книг подскочат. Теперь можно и выпить.

— А ему — пожалел?

— Он не тот человек, с которым приятно пить коньяк. Будем здоровы!

— Неплохо, но до «Суворова» далеко, — оценил Леонтьев выпивку. — Хочу сделать тебе небольшой подарок. Не знаю, правда, обрадует ли он тебя.

Он положил на стол ксерокопию статьи «Таинственный Незванский: миф или реальность?», которая так и не пошла в «Курьере». После разговора со Смоляницким, прерванного известием о смерти Коли Скляра, он попросил секретаршу скопировать статью, чтобы дома ее внимательно прочитать. Зная о доверительных отношениях шефа с Леонтьевым и не подозревая никакого подвоха, она охотно выполнила просьбу.

— Узнаешь?

Володя нахмурился:

— Откуда у вас эта статья?

— Сделал копию в «Парнасе». А вот откуда у них — большой вопрос. Смоляницкий проговорился, что заплатил за нее шестьсот долларов. Вопрос даже не в этом. А в том, получил ли Смоляницкий статью до того, как ты ее решил не печатать, или после.

— Петрова! — бросил главный редактор в интерком.

— Вызывали? — появился в дверях молодой журналист в спецназовской разгрузке.

— Дай-ка твою ксиву.

Петров протянул ламинированную карточку, какие давно уже заменили солидные, в красном сафьяне, с золотым тиснением редакционные удостоверения. Володя сунул ее в бумагорезательную машину и нажал «старт». Машина хрюкнула и превратила карточку в лапшу.

— Что это значит? — побледнев, спросил журналист.

— Ты уволен.

— За что?!

Главный швырнул ему статью:

— Вот за что.