* * *

Так он ему и сказал почему.

Но сам знал.

Потому что он узнал женщину с фотографии из портмоне Рогова. Это была та самая дама, с которой он видел покойного Константина Егорычева в отделении милиции полгода назад.

И которая назвала его своим любовником».

Глава седьмая. КРУГИ НА ВОДЕ

Сенсационная информация о таинственной смерти Незванского, появившаяся в «Российском курьере», была перепечатана всеми таблоидами и даже серьезными изданиями, но никакого развития тема не получила. Будто камень, брошенный в воду, булькнул и не дал никаких кругов. Не появилось даже ни одного некролога, что было и вовсе странно. Уход из жизни деятелей культуры, гораздо менее известных, чем Незванский, всегда отмечался в СМИ прочувствованными откликами других деятелей культуры.

Ничего не происходило и в милиции. Сосед Леонтьева Василий Петрович, который зашел вернуть краскопульт, рассказал, что никаких заявлений об исчезновении Незванского не поступало, никто не звонил, никто не вызвался его опознать. Приезжал какой-то журналист из «Российского курьера», и все. Как будто и не было человека.

— И что теперь? — спросил Леонтьев.

— Да ничего. Отправили труп в областной морг. Если ничего не всплывет — в крематорий, и дело с концом.

Через несколько дней позвонила секретарша «Российского курьера»:

— С вами хочет поговорить Владимир Георгиевич. Соединяю.

— Валерий Николаевич, у нас проблема, — прозвучал в телефонном динамике озабоченный голос главного редактора. — Надо бы дать некролог, но не можем найти для него автора. Обзвонили десятка два критиков и писателей. Никто Незванского не знал, а о романах говорить не хотят.

— Смоляницкому, генеральному директору издательства «Парнас», звонили?

— Первым делом.

— Тоже отказался? — удивился Леонтьев.

— Наотрез. Сказал, что для него это очень большая утрата. Писать о друге — надрывать себе сердце. Не могу, говорит, и не просите, слишком тяжело. Может быть, вы напишете? Всего страничку, обтекаемо?

— Нет, Володя. Я его ни разу в глаза не видел, а мое мнение о его сочинениях ты знаешь.

— Никто его не видел. Прямо человек-невидимка.

— Я знаю, кто напишет, — сказал Леонтьев. — И с большой готовностью.

— Кто?

— Туполь.

— Он в Америке.

— Ну и что? Созвонитесь. Есть электронная почта. Но это вряд ли будет некролог. Скорее — осиновый кол.

— Не годится. Мы все-таки серьезное издание, вынуждены соблюдать приличия…

— Удивляет другое, — озадаченно проговорил Акимов, слушавший разговор по громкой связи. — Надрывать себе сердце некрологом о друге — ну, допустим. А как насчет того, чтобы организовать ему достойные похороны? Или отправить тело в Германию?

Леонтьев изумился:

— Паша, да ты никак сам поверил в свою липу! Кому устраивать достойные похороны? Смоляницкий наверняка знает, что с Незванским все в порядке!

— Откуда?

— Оттуда. Позвонил в Гармиш-Партенкирхен. Ты же сам об этом говорил!

— Да? В самом деле. Совсем из головы вылетело. Заскок!..

Если в газетах смерть знаменитого автора детективов не стала событием, то в Интернете она вызвала бурное обсуждение. Но обсуждали не романы Незванского, а остро интересующий всех вопрос, сам ли он свои романы писал? Обсуждение сразу перекинулось на других популярных авторов. Необычайно плодовитая Донцова пишет сама или на нее работают безымянные «литературные негры»? Акунин? Маринина? Имена этих авторов были знаками времени, как для 70-х годов Трифонов, Нагибин и Солженицын с «Одним днем Ивана Денисовича», для начала 80-х — Астафьев и Владимов с «Верным Русланом», для позднеперестроечных 80-х Гроссман с романом «Жизнь и судьба», который был арестован КГБ и только чудом уцелел единственный экземпляр, Рыбаков с «Детьми Арбата», тот же Солженицын с «Красным колесом», хлынувшая в Россию, как через прорвавшуюся плотину, эмигрантская литература, до тех пор бытовавшая в самиздате.