Внезапно один из гномов, крутившийся на бочке словно стрелка компаса, позвал его на помощь:

— Соддит! Бинго! Друг! Я больше не могу!

Это был Гофур. Очевидно, рывки за бороду не доставляли ему большого удовольствия. Чтобы остаться на бочке и не оказаться в воде, ему приходилось менять положение тела с невероятной быстротой. Бинго сделал несколько гребков руками и подплыл к нему почти впритык.

— Отвяжи мою бороду, — крикнул Гофур. — И лодыжку тоже... глуб-глуб-глуб...

Судя по всему, последние три слова не были попыткой общения — просто Гофур соскользнул в речной поток. Бинго выудил его из воды, развязал сначала бороду, затем лодыжку. Гном начал ругаться, но, найдя другую бочку, успокоился. Соддит, как мамаша-утка, подплыл к остальным своим подопечным и освободил их от пут. Колдун дрейфовал на спине и с блаженной улыбкой напевал о каких-то цветочках.

Бинго приблизился к Мори, который выглядел мрачнее тучи. Соддит так и сказал ему об этом.

— Я пьян и жутко замерз, — огрызнулся гном. — Ты спрашиваешь о причине моего недовольства? Похмелье после пьянки несовместимо с сыростью и холодом. Оно должно проходить в приятной теплой атмосфере у огонька, который мило потрескивает у твоих ног. Еще можно лежать под одеялом. Похмелье и холод вызывают в гномах озлобление. Они делают их несчастными. Понял?

Последнее слово он произнес язвительным тоном.

— Конечно, понял, — ответил Бинго. — Ты прав.

Он тоже находился в ледяной воде, но, лежа на бочке под лучами палящего солнца, находил ее скорее освежающей.

— Теперь мы далеко от пивоварни. Если хочешь, можем выбраться на берег и погреться у костра.

Осмотревшись по сторонам, он увидел, что река в этом месте неслась мимо высоких обрывов. Сразу за полоской ила возвышались неприступные кручи меловых холмов. У отряда не было другого выхода, как только цепляться за бочки и ждать, когда ландшафт позволит выползку на берег.

Через несколько часов берега по обеим сторонам реки начали плавно понижаться. Все это время релаксационный эффект быстротекущих струй сводился к минимуму из-за стонов, ворчания и болтовни недовольных гномов. Затем течение вынесло их в широкое озеро, до самых краев наполненное чистой и почти прозрачной водой.

О серебристом озере Эскаргот слагались легенды, а его водяные улитки считались самым изысканным деликатесом во всем Верхнем Средиземье. На берегу, неподалеку от устья реки Стремительной, располагался знаменитый город Приозерье, целиком и полностью построенный на сваях. За ним, едва различимая в дымке на севере, возвышалась Единственная гора с прославленной крепостью Стребор — та загадочная цель, ради которой Бинго проделал столь долгий и нелегкий путь.

Заметив, что бочки начали уплывать в разных направлениях, он принялся будить капризных гномов. Под его руководством отряд выбрался на каменистый берег к югу от устья реки. Мори и Бинго вытащили Гэндефа из воды. Гномы тут же закрутились в бороды и попытались заснуть на прибрежной гальке. Однако Бинго (измученный жестоким похмельем, но трезвый как стеклышко) настоял на том, чтобы они пошли к мосту, который соединял Приозерье с сушей.

— Я хочу выспаться в нормальной постели, — сказал он спутникам. — И отведать нормальной еды. У нас уже давно не было такой возможности.

Гномы последовали за ним, жалуясь на боль в голове, но не жалуя соддита.

Охранники на мосту воодушевленно и радостно приветствовали перепачканных путешественников.

— После того как дракон облюбовал Единственную гору, таможенные пошлины скатились почти до нуля, — сообщили они.

— Неужели? — посочувствовал Бинго, достав несколько монет из кожаного кошелька Мори.