— Я тебя понял.

— А твой дед тебе рассказывал про то, как раньше гоняли скот на север?

— Ну, кое-что рассказывал.

— Как ты думаешь, доведется тебе побывать в тех местах?

— Сомневаюсь.

— Обязательно побываешь. И совсем скоро. Это я тебе обещаю. Если доживешь.

— Так ты возьмешь грузовик-то?

— Не-а. Езжай сам. Я поеду следом.

— Хорошо.

— Компот там мой не вылакай.

— Ладно. Спасибо, что заехал.

— Да мне просто нечего было делать.

— Ну…

— А было бы чего, сперва дело сделал бы.

— Ладно, увидимся дома.

— Увидимся дома.

Хосефина стояла в дверях, наблюдала. В глубине комнаты criada  повернулась, одной рукою бережно приподняв и поднеся к глазам всю тяжесть черных волос девушки.

— Bueno , — сказала Хосефина. — Muy bonita .

Criada , чей рот был занят множеством заколок, ответила полуулыбкой. Хосефина оглянулась в коридор и снова сунула голову в комнату.

— El viene , — прошептала она. Потом повернулась и зашлепала по коридору прочь.

Criada  быстро развернула девушку, осмотрела ее, коснулась ее волос и отступила. Проведя ладонью себе по губам, собрала в нее заколки.

— Eres la china poblana perfecta , — сказала она. — Perfecta .

– ¿Es bella la china poblana?

Criada  удивленно вскинула брови. Над ее тусклым невидящим глазом дрогнуло морщинистое веко.

— Sí , — сказала она. — Sí. Por supuesto. Todo el mundo lo sabe .

В дверях уже стоял Эдуардо. Criada  распознала это по глазам девушки и обернулась. Взглянув на нее, он повелительно дернул подбородком, и она вышла за дверь, предварительно подойдя к комоду и выложив заколки на фарфоровый поднос.

Он вошел и затворил за собой дверь. Девушка молча стояла посреди комнаты.

— Voltéate , — сказал он. И сделал указательным пальцем движение, будто что-то размешивает.

Она повернулась.

— Ven aquí .

Она сделала несколько шагов вперед и остановилась. Он взял ее подбородок в ладонь, заставил поднять лицо и заглянул в ее накрашенные глаза. Когда она вновь опустила голову, он взял ее за собранные узлом на затылке волосы и потянул ей голову назад. Она устремила взгляд в потолок. Выставила незащищенное бледное горло. Стало видно, как по обеим сторонам шеи кровь пульсирует в выступивших артериях; уголок ее рта чуть подергивал нервный тик. Он велел ей смотреть на него, она послушалась, но она обладала способностью делать свои глаза непроницаемыми. Из них при этом исчезала прозрачность и видимая глубина, она их будто шторкой задергивала. Чтобы они скрывали мир, который у нее внутри. Он крепче потянул ее за волосы, и гладкая кожа на ее скулах натянулась, глаза расширились. Он снова велел ей смотреть на него, но она и так больше не отводила взгляда. Смотрела молча.

– ¿A quién le rezas?  — прошипел он.

— A Dios .

– ¿Quién responde?

— Nadie .

— Nadie , — повторил он.

Той ночью, когда лежала обнаженная в кровати, она почувствовала, как на нее нисходит некий холодный дух.