— Может, они какие-нибудь перелетные?

— Надеюсь.

— Как вы думаете, стоит мне жениться?

— Ч-черт, сынок! Мне-то откуда знать?

— Вы ведь так и не женились?

— Это не значит, что я не пытался.

— И что — попытка оказалась неудачной?

— Она мне отказала.

— А почему?

— Я для нее был слишком беден. А может быть, для ее папаши. Не знаю.

— А что было с ней потом?

— С ней странная произошла штука. Она потом вышла за другого парня и умерла в родах. В те времена это было вполне обычное дело. Очень была красивая девушка. Женщина. Но ей, кажется, и двадцати-то не было. Я до сих пор о ней часто думаю.

На западе умерли последние сполохи заката. Небо стало темным и синим. Потом просто темным. На доски около того места, где они сидели, легла полоса света от кухонного окошка.

— По некоторым иногда скучаешь, хочется знать, что сталось с теми или этими людьми. Где они живут, как у них дела или где они умерли, если умерли. Вспоминаю, например, старого Билла Рида. Частенько говорю себе, как бы самого себя спрашиваю: что, интересно, сталось со старым Биллом Ридом? Да только вряд ли я это узнаю. А мы с ним друзьями были, да.

— А еще?

— Что — еще?

— По чему еще скучаете?

Старик покачал головой:

— Вот щас как заведу!

— Что, по многому?

— Ну, не по всему, что было в молодости. Вот не скучаю по тому, как мне сапожными щипцами рвали зуб, когда для обезболивания была одна холодная вода из колодца. Но по той жизни, что была тут в приграничье в старину, я скучаю. Когда не было никаких этих оград… Со стадами на север я прошел весь путь четыре раза. Это лучшее время в моей жизни. Самое лучшее. Свобода… Новые места… Ничего лучше этого в мире нет. И никогда не будет. Сидеть со всеми вместе вечером у костра, когда стадо расположилось на ночлег и нет ветра. Нальешь в кружку кофе… И слушай себе, как старые ковбои рассказывают свои истории. Занятные, между прочим, истории. Свернешь себе сигаретку. Потом спать. Нигде так сладко не спится. Нигде.

Он выбросил окурок в темноту. Открылась дверь, выглянула Сокорро.

— Мистер Джонсон, — сказала она, — шли бы вы в дом. Для вас уже холодновато.

— Иду сей момент.

— А я, пожалуй, двинусь, — сказал Джон-Грейди.

— Не заставляй ее ждать, — сказал старик. — Они этого не переносят.

— Да, сэр.

— Давай, дуй.

Джон-Грейди встал. Сокорро скрылась в доме. Он опустил взгляд на старика:

— И все же вы полагаете, это не такая уж хорошая идея, я правильно понял?

— Насчет чего?

— Насчет жениться.

— Я этого не говорил.

— Но вы так думаете, верно?

— Я думаю, надо следовать велению сердца, — сказал старик. — Это все, что я думаю по любому поводу.

Двигаясь по Хуарес-авеню в толпе туристов, на углу он увидел знакомого мальчишку-чистильщика и помахал ему рукой.

— А! Идете небось на свидание со своей девушкой, — сказал мальчишка.

— Нет. Иду повидаться с другом.

— А она по-прежнему ваша novia ?

— Да, конечно.

— И когда свадьба?

— Очень скоро.

— Она сказала «да»?

— Сказала «да».

Мальчишка ухмыльнулся:

— Otro más de los perdidos .

— Otro más .