– Потому что мне казалось, что ты мной не интересуешься. Мне не хотелось, чтобы надо мной смеялись!

– Ты думал, я буду смеяться?

– Если честно, да!

Она взяла его за плечи и, подняв голову, пристально посмотрела ему в лицо. В ее глазах сияло любопытство.

– Брайан, ты меня любишь, так ведь?

– Я уже несколько минут стараюсь тебе объяснить это. Но я не возражаю начать все сначала! Если…

– Старая дева, вроде меня…

– Маделин, – воскликнул он, – ни в коем случае никогда не называй себя «старой девой»! Это одно из самых отвратительных словосочетаний. Оно подразумевает что-то среднее между «веретеном» и «уксусом». Чтобы правильно описать тебя, необходимо…

Он снова заметил блеск любопытства в ее глазах.

– Брайан, если ты действительно меня любишь, – а ты ведь любишь? – можно я кое-что тебе покажу?

Из сада донесся шум шагов. Ее тон был странным, настолько странным, что это наводило на размышление; однако времени на размышления не было. Услышав шорох шагов, они быстро отпрянули друг от друга. Фигура, появившаяся из лавровых деревьев, приблизилась и приняла более четкие очертания. Это был худой, узкоплечий человек, идущий неуклюжими, широкими шагами; через секунду Пейдж с облегчением увидел, что это всего лишь Натаниэль Барроуз.

Барроуз, казалось, не знал, сохранять ли ему рыбье выражение лица или улыбнуться. Он, похоже, боролся с собой и, наконец, приветливо скривился. Большие очки в роговой оправе придавали ему серьезный вид. Неподдельное обаяние, которое излучало его длинное лицо, когда он этого хотел, сейчас лишь угадывалось. Да и очень аккуратный котелок сидел на нем как-то небрежно.

– Тс-с! Тс-с! – Это было его приветствие, не считая улыбки. – Я пришел, – ласково произнес он, – за куклой!

– За… Маделин, моргая, смотрела на него. – За куклой?

– Ты бы не стояла у окна, – строго посоветовал Барроуз. – Это очень рискованно, когда ждешь гостей. И тебе тоже не стоит стоять у окна, – добавил он, обращаясь к Пейджу. – Куклу, Маделин! Куклу, которую ты сегодня взяла в «Фарнли-Клоуз»!

Пейдж повернулся и недоуменно уставился на нее. Она, краснея, смотрела на Барроуза:

– Нат, о чем ты, черт возьми? Кукла, которую я взяла? Я и не думала ее брать!

– Дорогая моя Маделин, – ответил Барроуз, широко разведя руки в перчатках и снова сложив их. – Я еще не поблагодарил тебя как следует за все то, что ты для меня сделала на дознании. Но к черту все это! – Тут он искоса посмотрел на нее поверх очков. – Сегодня ты позвонила в «Фарнли-Клоуз» и попросила привезти к тебе эту куклу. Макнил и Парсонз ее привезли и оставили в угольном сарае.

– Ты, должно быть, совсем сошел с ума! – удивленно, высоким голосом произнесла Маделин.

Барроуз был, как всегда, спокоен:

– Что ж, значит, так! Превосходный ответ! Я, конечно, не слышал, как ты просила привезти ее. Я пришел сюда, уверенный, что она здесь. Моя машина стоит на шоссе. Я приехал за куклой. Ума не приложу, зачем она тебе понадобилась; ты не возражаешь, если я заберу ее? Я не вижу, как она вписывается в общую картину. Однако, когда мой эксперт ее посмотрит, у меня может возникнуть идея.

Угольный сарай располагался чуть влево от кухни. Пейдж подошел и открыл дверь. Кукла была там. Он смутно разглядел ее очертания.

– Видишь? – спросил Барроуз.

– Брайан, – несколько нервно произнесла Маделин, – ты веришь, что я никогда ничего подобного не делала? Я вовсе не просила присылать ее мне, я и не думала о ней, поверь! Зачем мне это делать?

– Разумеется, я верю, что ты не звонила туда, – ответил Пейдж.