С трудом можно было представить себе, что семейка Шеффилд осмелится создать ей здесь какие-нибудь проблемы. Они будут наблюдать и выжидать.

Но Кьяре уже надоело сидеть сложа руки и вычислять, их следующий шаг. Наступило время что-то противопоставить их злобной клевете.

Несмотря на усталость после дороги, Кьяра была слишком возбуждена, чтобы лечь в постель. Их ждал очень простой ужин. Генри и Ариэль предпочли обойтись стаканом прохладительного в своих комнатах и уже не спускались вниз. Обстановка за ужином оказалась сносной. Компания состояла из нее, Хэдли и сына. В отношениях между ней и графом чувствовалась напряженность, но благодаря Перегрину, который сыпал нескончаемыми вопросами о жизни за городом, общее настроение заметно улучшилось. Послезавтра сюда должны пожаловать Алессандра с Изабеллой, и тогда можно будет избегать общения с графом.

Чем дальше, тем веселее, криво усмехнулась она.

С лужайки до нее донесся крик. Она посмотрела в ту сторону. В небе еще висели розовые и золотые полосы света. В их мягких отсветах там, внизу, резвился Перегрин.

Огромная лохматая собака носилась за палкой, которую он бросал. Сын был счастлив. Рядом веселился Лукас. Черные вьющиеся волосы в беспорядке по-мальчишески падали на воротник. Он как раз вытирал руки о штаны.

Теперь его камердинера хватит удар от следов грязи и собачьей слюны на тонком сукне.

Увидев ее, Лукас помахал рукой.

Кьяра отодвинулась от окна, сделав вид, что не заметила его жеста. Но как бы ей ни хотелось разозлиться на него, она понимала, что не может обижаться за то, каким образом он взвалил на себя бремя ее забот.

Насильно и грубо. Кьяру это очень раздражало. В то же время она понимала, что слаба, и поэтому готова была согласиться с его превосходством. Отраженный от стекол свет быстро заходящего солнца лег на ее постель переменчивым сочетанием темного и светлого. Такие же противоречия она ощущала внутри себя.

— Мама!

Вздохнув, Кьяра вернулась к окну.

— Посмотри, какой Мефисто изумительный. — Перегрин попытался увернуться от ликующего пса. — Хэдли говорит, что от него есть помет щенков и что я могу взять одного. Если, конечно, ты разрешишь.

— Там видно будет, — уклончиво ответила Кьяра. — А сейчас отправляйся в спальню и прими ванну.

— Но, мама, я еще не устал!

— Мама права. — Лукас взял собаку за ошейник. — Уже темнеет, а у нас был трудный день.

— Но…

— Перри.

Одного слова было достаточно, чтобы остановить дальнейшие протесты.

— Да, сэр.

Легкий шлепок пониже спины, и сын помчался к двери террасы.

— Извините. — Лукас посмотрел на нее и примирительно пожал плечами. — Вообще-то я ничего не обещал. Только сказал «возможно».

— Мальчики в этом возрасте еще не понимают языковых тонкостей, — осторожно заметила Кьяра.

— Ну да. — Он запустил палку в темнеющие сумерки и посмотрел, как пес вприпрыжку помчался за ней. — Видимо, взрослые мужчины тоже чего-то не понимают. Почему-то, несмотря на мои самые лучшие намерения, мне удалось задеть вас. — Сказано это было так же осторожно. — Позвольте мне еще раз принести свои извинения.

— Я бы не хотела, чтобы вы считали меня неблагодарной, сэр. — Даже на ее взгляд, собственные слова показались ей сухими. Формальными.