Бужане отправились в баню, а Благожит велел позвать к нему древлян.

– Кто-нибудь из вас Святослава киевского в лицо знал? – спросил у них Обаюн, чуть менее князя потрясенный и яснее соображающий. – До того сражения при волоке?

Древляне переглядывались. До войны Святослав ни разу в жизни не бывал в земле Деревской, и даже ее старейшины, павшие на Ингоревой могиле Любовед и Турогость, видели его в Киеве, лишь когда он был малым ребенком. Коловей и прочие отроки встречали его зимой, во время битвы на Размысловом поле. Но что там углядишь – в пасмурный зимний день, когда толком и не светало, за два-три перестрела, под шлемом? Только то и различили, что князь киевский – отроча. Сиди на его коне девчонка вместо отрока – и то бы не догадались.

В конце концов все вопрошающие взоры обратились к Бересту. Весь похолодев от сознания такой ужасной ошибки, он лихорадочно пытался вспомнить, видел ли когда Святослава вблизи. Но нет – лицом к лицу он сталкивался только с Лютом, а Святослава видел, как и все, издалека.

– Но я видел… – пробормотал он наконец. – Тогда, вечером, сам видел – русы его на щит посадили, по стану носили, кричали: слава князю нашему! И этого отрока мы голову взяли. Того самого. Он в красной сорочке был. Один такой. Прочие – в простых. Ошибки быть не может.

Принялись вспоминать, видел ли кто лицо Святослава, когда он шел ратью на Хотимирль. Иные приметили из лесу красный стяг с белым соколом – но и только. Потом вновь позвали Чудислава, стали расспрашивать, каков Святослав собой. Его описание: росту среднего, сложения обычного, глаза голубые, волосы светлые, нос курносый – не расходились с тем, как древляне описывали внешность отрока в красной сорочке. Старик Ночва предложил было достать голову из бочонка – ее отослали в Невидье, Толкун-Бабе на сохраненье, – и дать Чудиславу посмотреть, но тут даже Благожит разразился диковатым смехом. Кто ни есть, а у них в бочонке не может быть голова того самого отрока, которого Чудислав видел живым в Плеснеске через месяц после «гибели»!

– А голову вы сберегите, – посоветовал Чудислав. – Тот отрок тоже роду хорошего, сын боярский, вам родители его богатый выкуп дадут. А Святослав скоро здесь будет. Увидите своими глазами, живой он или как.

Но не один день миновал, прежде чем хотимиричи осознали все, что случилось и что еще предстоит. Благожит был так сокрушен духом, что не показывался на люди. Сильно боги огневались на род Хотимиров! Людомир, желавший оказать им помощь, погиб на глазах у княгини. Теперь, когда он был мертв, его сила, которой раньше Благожит опасался, стала казаться надежной опорой. Святослав жив – киевская русь ничуть не потеряла в мощи. И единственная правда – смерть Будима. Его, Благожита, потеря оказалась истинной и неотомщенной. Даже если бы гром разбил его прямо посреди площадки перед идолами, и то он не был бы так уничтожен.

Святослав, живой и здоровый, едет сюда. Как рассказал Чудислав, весть о сватовстве они все вместе получили в верховьях Горины, но русам пришлось оттуда возвращаться в Киев: иначе им негде было оставить своих лошадей и негде взять столько лодий для путешествия по реке. Вынужденные ехать через Киев, они потеряли несколько седьмиц, но к Перунову дню надеялись успеть. На этот раз они едут с миром, и возглавляет их сама княгиня Ольга. И, поскольку Чудислав предупредил дреговичей, что Святослав намерен свататься, на все время этой поездки Благожит обязан сохранять с ним мир. За ним, разумеется, оставалось право отказать. Но, причинив вред сватам, он нарушил бы дедовы заветы и навлек на себя гнев богов.