Но однажды к ней постучали даже ранее обычного срока.

– Свенельдич пришел, – сообщила Совка, ходившая к двери.

– Свенельдич? – Эльга в удивлении села на постели. Сперва испугалась – не принес ли столь ранний гость дурной вести? – но потом вспомнила кое-что и живо отбросила кунье одеяло: – Зови!

Закрутив нерасчесанные косы под повой, Эльга надела белое платье тонкой шерсти, повязала пояс и вышла. Мистина ждал, сидя на краю скамьи у двери. На его плаще мерцали, будто мелкие перлы, твердые снежные крупинки.

При виде Эльги он встал ей навстречу.

– Ну что? – она с нетерпением взглянула ему в лицо снизу вверх.

Вместо ответа он взял ее руку, поднес к губам и стал целовать. Она молча ждала, надеясь, что это доброе предвестье.

– Мальчик, – произнес Мистина, наконец прервав это занятие. – Ута передала, здоровый, крепкий и горластый. Вот только сейчас прислала. Я сразу к тебе.

– Здоровья чаду, чести роду! – Эльга с облегчением улыбнулась и поцеловала его. – Лют небось от гордости себя не помнит?

– А то же!

– Придумали, как наречете?

– Он говорит, придумал, но пока таит.

– Я сейчас оденусь и поеду к ним. Потом к вам заверну – надо его повидать.

– Я ему скажу, чтобы он тебя дождался. Мне нужно в Витичев съездить, я и так из-за молодки задержался. Хотел сам тебе сказать.

Эльга вопросительно взглянула ему в лицо. Ясен день, это прекрасная новость – что первенец Люта от древлянки Перемилы родился благополучно и оказался мальчиком, что Свенельдов род прирос на еще одного будущего мужчину, но…

– Ты понимаешь, что это значит, – снова взяв ее руку, Мистина притянул Эльгу к себе.

Она чувствовала на виске тепло его дыхания, а от его плаща на нее веяло влажным холодом снегопада снаружи. Взволнованная его близостью, она молчала, ожидая продолжения.

– У меня родился первый внук, – в самое ухо, касаясь губами тонкой ткани повоя, прошептал Мистина. – Теперь я – дед. А это значит, что мы с тобой вновь оба на одной стороне.

Эльга глубоко дышала от волнения, осознавая смысл его слов. По-настоящему живыми считаются только два поколения: отцы и дети. Деды – уже предки, они наполовину обитатели Нави, даже если живы. Дождавшись появления первенца у своего первенца, Мистина перешел на ту же сторону бытия, где Эльга находилась со дня гибели Ингвара.

– И что теперь? – едва слышно прошептала она.

– Ты снова можешь любить меня. Если ты хочешь быть со мной.

– На том свете? – Эльга улыбнулась. – Да разве в Нави любят?

– Ясен день. Иначе как бы они делали живых, чтобы выпускать их с той стороны на эту?

– Подожди, – Эльга отстранилась. – Я сейчас оденусь… вместе съездим.

Мистина снова сел у двери, покачивая в руке шапку и наблюдая за суетой служанок. После смерти Свенельда лишь два человека на всем белом свете знали, что Лют приходится Мистине не братом, а сыном: сам Мистина и Эльга, которой Свенельд выдал эту семейную тайну еще лет десять назад. А благодаря удали первенца Мистина сделался дедом в тридцать пять лет, пока в его густых светло-русых волосах не появилось еще ни одного седого. Но сейчас он был рад не только умножению своего мужского потомства, но и тому, что появление внука снова уравняло его с Эльгой – после того как смерть мужа наполовину оторвала ее от мира живых.

Служанки зажгли свечи на столе, по избе разлился желтоватый свет. Вот открылась дверь спального чулана. Мистина встал… а потом в изумлении шагнул вперед.