—  И о каких же днях ты нам рассказываешь? О заре море­плавания, наверное, — произнес Далгрен.

Дирк кивнул.

— Вот поэтому-то камень меня и заинтересовал. Уж очень якорь, найденный Саммер, похож на этот, — ткнул он пальцем в экран.

— Хорошо, мы согласны, ты прав, — заявила Саммер. — Но только к чему все твои аналогии? Кстати, а что за обломки обнаружили твои малазийские докладчики?

— А обнаружили они, дорогая сестричка, — Дирк на мину­ту замолчал, перелистал несколько фотоснимков, остановив­шись на компьютерном изображении длинного четырехмачто­вого старинного корабля, — вот такое судно. Поверишь, что это китайская джонка тринадцатого века?

Воздух над островом Харк был подернут туманной корич­невой дымкой. Пропитанный маслом дым, вырвавшийся в ре­зультате пожарища в Рас-Таннуре неделю назад, еще плавал черными пятнами в небе над Персидским заливом. Даже на острове Харк, куске известняка, торчащем у иранского берега, в ста восьмидесяти милях от Рас-Таннуры, дышать было не­возможно — воздух, густо насыщенный нефтяными парами, оставлял во рту отвратительный маслянистый осадок с привку­сом нефти. Воды к востоку от крошечного острова были заражены ядо­витыми отходами, оставленными растекшимися на поверхно­сти большими нефтяными пятнами. Однако загрязняли воды не танкеры, а прибрежные предприятия, из поврежденных труб которых до сих пор стекали в залив большие и маленькие неф­тяные ручьи. Громадная Т-образная пристань на восточной стороне острова имела огромный причал, способный прини­мать десять танкеров одновременно. Причал, расположенный на искусственном острове, к западу от Харка, мог обслуживать сразу несколько супертанкеров. Нефть к заправкам подавалась самотеком из хранилищ, установленных в его гористой цент­ральной части. Таким образом, не очень большой по размеру остров Харк был, по сути, и главным нефтяным экспортным терминалом Ирана, и одним из крупнейших транспортных уз­лов в мире.

Уже спустились сумерки, когда старенькое буровое судно с облупившейся по бортам краской протарахтело мимо солид­ных танкеров, выстроившихся на загрузку вдоль восточного терминала. Двигаясь под углом на север, судно чуть изменило курс, повернуло и, приблизившись к острову, бросило якорь вблизи скал, у южной оконечности острова. Иранский воен­ный корабль, патрулировавший прибрежные воды, прошел со­всем близко от него, не обратив никакого внимания на потре­панную посудину, над которой развевался индийский флаг.

Рабочие на берегу тоже весьма равнодушно поглядывали в ее сторону, а когда опустилась ночь, и совсем о ней забыли. Однако именно тогда на буровом судне и закипела жизнь. Изу­чая прибрежные воды, оно неторопливо прошло сначала на­зад, затем вперед и остановилось. Потом вдруг заработали его подруливающие устройства, выведя судно в точку, явно неудач­ную, поскольку и течение, и ветер здесь были довольно силь­ными. В полумраке палубы засуетилась команда, облаченная в черные водолазные костюмы. Несколько человек быстро собра­ли под буровой вышкой короткую бурильную колонну и так же споро опустили ее в шахтное отверстие. Правда, на конце бу­рильной колонны установили не обычную коническую шарош­ку, а некий странный инструмент из трех длинных цилиндров, соединенных в виде треноги.

После того как треногу погрузили на самое дно, команда бесшумно исчезла с палубы, и корабль снова замер. Однако через двадцать минут точно под днищем корабля раздался ро­кот, напоминавший подводный взрыв. Люди, находившиеся на берегу и на соседних кораблях, если бы прислушались, уловили бы лишь приглушенный хлопок. На глубине же пятидесяти футов от корпуса судна в этот момент была сгенерирована и направлена в дно залива ужасающей мощности звуковая вол­на.