Изменить размер шрифта - +

   Переговорное устройство с наушником вернулись в баллончик из-под сальбутамола. Воткнув его в распылитель, женщина спрятала шпионскую технику в карман. Приоткрыла щелочку в двери. В коридоре не было ни души. Под грохот собственного сердца женщина выскользнула в коридор.
   Она точно знала, куда ей нужно. Нельзя было терять ни минуты.
 
 
   
    9
   
   Долгую секунду Бен с Пакстоном молча смотрели друг на друга.
   Бен, подбирая слова, задумчиво крутил на колене опустевший стакан.
   — Гарри, я не убийца, — наконец произнес он.
   Пакстон, взяв графин, налил обоим.
   — Ты слишком заметная фигура, особенно в тесном мирке бывших офицеров. По сарафанному радио до меня дошли слухи о твоих подвигах. Я в курсе, куда ты подался, выйдя в отставку. В отличие от меня, простого бизнесмена, ты занялся розыском людей.
   Бен покачал головой.
   — Не путай понятия, я не охотник за головами. Я спасал похищенных, по большей части детей. И уж киллером точно не подрабатывал.
   — Тебе доводилось убивать похитителей, — сказал Пакстон, решительно глядя Бену в глаза. — По крайней мере, мне так говорили. Возможно, у меня неверные сведения.
   Бена передернуло.
   — Нет, ты прав. Я убивал. Но не хладнокровно и не по заказу.
   — Выслушаешь меня?
   — Конечно, говори, — вздохнул Бен.
   Пакстон подошел к одной из картин: два военных парусника в бушующем море разносили друг другу борта; из клубов белого дыма вылетали струи пламени, клочьями висели паруса.
   — Послушай, каким был мой сын. Философ, интеллектуал, в отличие от меня не боец. Наверное, рядом со мной ему было нелегко. Застенчивый, робкий; все его попытки пойти по стопам отца были с самого начала обречены. Бог не обделил его талантом, но ему не хватало честолюбия, куража и задора, он ни разу не прыгнул выше головы. Он знал, что я разочарован. Здесь есть и моя вина: не надо было на него давить. Сейчас я об этом горько жалею.
   Пакстон отвернулся от картины.
   — Потому что на самом деле у Моргана была в жизни великая страсть, которую я никогда не понимал. Все началось, когда в ходе исследований он кое на что наткнулся.
   — На что именно? — спросил Бен, недоумевая, к чему ведет Пакстон.
   — Надо понимать склад ума ученых. Они не ищут славы. То, что мы с тобой считаем мелочами, для них — главная радость в жизни. У Моргана был свой объект страсти: папирус, повествующий то ли о политических, то ли о религиозных дрязгах в Древнем Египте. Он делился со мной подробностями, но я, если честно, все позабыл. Мне всегда было скучно, когда сын с горящими глазами сыпал именами и датами.
   — И в Каире он работал по этой теме?
   Пакстон кивнул.
   — Отдавая находке много времени и сил. Когда ему предоставили творческий отпуск, он решил несколько месяцев пожить в Египте. И все материалы взял с собой.
   Но когда нашли труп, его вещи пропали. Воры забрали часы, телефон, бумажник и фотоаппарат. Даже кое-что из одежды. И портфель с ноутбуком. Какой-то подонок с ножом решил заработать пару монет, сбыв краденое, и все труды моего сына пропали.
   Бен не знал, что сказать.
   — Невыносимо тяжело, что Морган мертв, — жестко сказал Пакстон. — Однако еще сильнее меня терзает мысль, что его наследие может пропасть вот так, ни за грош. Я хочу, чтобы его заслуги были признаны, хотя бы посмертно. Чтобы в ученых кругах узнали о его исследованиях и воздали ему должное.
Быстрый переход