|
На Бена глядели тысячи корешков. Шекспир. Мильтон. Вергилий. Целые ряды книг по военной истории и эпохе парусников. Там, где не было книг, в позолоченных рамах висели картины маслом: корабли девятнадцатого века. Через застекленную крышу падали яркие лучи солнца. Пакстон указал на бордовый диванчик. — Располагайся. Бен сел. Мебельная кожа холодила спину. Полковник выглядел растерянным, словно не знал, с чего начать длинную историю. — Гарри, что случилось? Ты сказал, что тебе нужна моя помощь. — Прости, что ничего не объяснил по телефону. Эту тему я могу обсуждать только лично. Пакстон подошел к блестящему антикварному серванту, заставленному фотографиями в серебристых рамках. На некоторых были белые яхты в разных экзотических местах, но по большей части — разные люди. Взяв одну, он окинул ее взглядом и со вздохом протянул Бену. Недоумевая, Бен взял фотографию. Со снимка на него смотрел мужчина чуть за тридцать, серьезный, интеллигентный. Очки, жидкие рыжеватые волосы, небольшой животик, узкие плечи. — Мой сын Морган… Бен удивленно поднял взгляд. Он знал, что у Пакстона есть сын, но не ожидал, что он вот так выглядит. Пакстон будто прочел мысли Бена. — Телом пошел в мать. В армии ему было бы не место. — Ты говоришь в прошедшем времени… Пакстон кивнул. — Ты понял? Такие дела. — У него перехватило горло. — Я позвал тебя, потому что мой сын мертв. — Мне очень жаль, — через долгую секунду ответил Бен. — Его убили. Бен посмотрел Пакстону в глаза. Теперь там была не только боль, но и бездна едва сдерживаемой, пламенеющей ярости. Пакстон издал долгий, дрожащий вздох, явно стараясь удержать себя в руках. — Давай выпьем. Поставив фотографию на сервант, он взял графин и наполнил стаканчик Бена. Себе тоже налил, выпил залпом, налил еще. Бен прихлебывал виски, ожидая продолжения. Пакстон тяжело рухнул на диван. — Морган погиб в Египте почти два месяца назад. Его зарезали на съемной квартире. В теле насчитали тридцать ножевых ранений. — Пакстон излагал подробности сухо, но стакан стиснул так, что пальцы побелели. Бен следил за каждым его движением. Те чувства, что терзали сейчас полковника, ему самому были знакомы не понаслышке. От всего сердца сочувствуя товарищу, Бен продолжал недоумевать, какая роль отведена ему, и начал осторожные расспросы. — Что Морган делал в Египте? Он туда переселился? Пакстон покачал головой. — Морган у меня… — Он замолк, собираясь с мыслями. — Морган был научным сотрудником Лондонского университета. Изучал историю, специализировался на Ближнем Востоке. Вот почему он отправился в Каир: во время творческого отпуска вел там какие-то исследования, связанные с Древним Египтом. Бен внимательно слушал. — Полиция считает, что это случайное убийство в ходе ограбления, — продолжал Пакстон свой рассказ. — Или воры вломились к нему, когда он был дома, или он не вовремя вернулся… никто не знает. И знать не желает. — Мне очень жаль, — повторил Бен. — Если бы я чем-то мог… — Можешь, — оборвал его Пакстон. На мгновение их глаза встретились, и Бен постарался прочесть взгляд полковника. Да, там была и печаль, и ярость. Но кроме того — щелканье шестеренок продуманного плана. Разум, напряженно работающий, невзирая на боль. |
