– Но где-то же вы набрались манер и знаний! Не только ведь в академии!

    Может быть, в раннем детстве вас начали обучать, а вы просто все начисто забыли?

    – Меня вырастили хорошие люди, – Ральф, не глядя на собеседника, собрал монетки и уселся на бармик. Глядеть он продолжал в сторону. – Не могу сказать, что очень образованные, но как минимум грамотные. А главное, у меня был доступ к книгам и довольно свободного времени.

    Наверное, в этом вся причина.

    – Знаете, Ральф, – сказал вдруг принц. – По-моему, у нас очень похожая судьба. Она очень разнится внешне, но почти неотличима по духу. О, глядите вон и дядя со свитой!

    Легкость, с которой Александр перескакивал с темы на тему, была воистину необычайной.

    Зимородок повернул голову: к причалу действительно направлялся капитан Фример в сопровождении нескольких офицеров и не менее чем двух десятков солдат. Припасы к этому времени уже заканчивали грузить на сантону.

    Команда «фунда бармики!» прозвучала спустя каких-то полчаса. Моряки метрополии знали эту же команду в варианте «отдать швартовы!».

    * * *

    То, что сантона «Дельфин» отчалила вместе с «Гаджибеем» и пошла параллельным курсом, Ральфа не шибко удивило, хотя в принципе Ральфу не сообщили о работе на два судна. На борт одного только «Гаджибея» все люди Фримера не уместились бы, поэтому двое офицеров и дюжина солдат погрузились на «Дельфин», а на «Гаджибее» остались Алекс, капитан Фример, тот самый офицер, которого Ральф уже видел во время инцидента с апитором Альмеи Сократес, и еще десяток солдат.

    С каморным (Чапой) Ральф успел повидаться лишь мельком – капитан Фример сразу же утащил Чапу вниз. Александр тоже ушел, поэтому Ральф решил пока есть время проверить, как устроился кассат. В матросском кубрике зычно командовал боцман по имени Заур и по прозвищу Катран.

    Был Катран такой же как одноименная рыбина щуплый, проворный и шершавый – в том смысле, что голыми руками не возьмешь, подход требуется. Катран размещал по гамакам солдат Фримера и в данный момент внушал им резонную мысль о том, что: «блевать след за борт, а кто наблюет в кубрике – прибирать потом будет каждое утро до конца месяца!» Солдат с капральскими узелками на чакчирах снисходительно сообщил, что они к морям привычные и ходили даже за океан, так что местная лужа вряд ли их впечатлит, на что Катран с сомнением хмыкнул и неопределенно изрек: «Ну-ну…»

    Гамак штарха всегда располагался впереди всех, совсем рядом с пров-тамбучей. Здесь же был обустроен закуток для кассата.

    Собственно, пров-тамбучей пользовались лишь штарх да кассат; причем кассат всегда, без всяких исключений, только этой тамбучей и никакой другой. Штарх, разумеется, передвигался по кораблю более вольготно, а вот кассат обыкновенно или дремал в закутке или сидел наверху, под парусами, глядя на небо и волны, а квадратный проем тамбучи служил границей между этими двумя состояниями. В данный момент кассат дремал. Ральф не стал ему мешать, уложил вещи в продолговатый рундук под гамаком, и поднялся на фашту.

    В лицо дохнуло ветром – свежим, просоленным, пахнущим водорослями. Из парусов стояли только флок, контра-флок, стралет и майстро-ранда; дуло полветра с левого борта, несильно – редко где на волнах можно было заметить барашки – но сантона бежала вперед весьма резво.

    «Чапа, небось, опять днище мыл, – подумал Ральф с одобрением. – Дотошный он, не отнять…»

    Обросший водорослями и ракушками корабль бежал бы в такой же ситуации заметно медленнее.