Он чувствовал, что если раньше ему надо было заботиться только о собственной безопасности, то теперь, когда у него есть Сона, все его заботы и тревоги удвоятся.

Казалось невероятным, что за такую короткую жизнь ей пришлось пережить столько несчастий, пройти через такие ужасные испытания.

Однако Андре понимал, какой богатый опыт дало ей все пережитое; благодаря этому опыту она повзрослела гораздо быстрее, чем это случилось бы при обычных обстоятельствах.

Она была наделена таким вниманием к другим, такой чуткостью, каких Андре никогда еще не встречал ни в одной другой женщине.

Он так задумался, что даже не заметил, как подошла Сона, и только когда она тронула его за плечо, Андре очнулся и поднялся с колен.

Он взглянул в ее лицо и был заново очарован ласковым, любящим взглядом ее огромных глаз, нежной улыбкой, чуть приподнимавшей уголки ее губ и озарявшей все ее чудное лицо, так что всей душой, всем своим существом Андре сразу же потянулся ей навстречу.

Он молча взял ее руку и поцеловал ее.

Сона повернулась, чтобы закрыть входную дверь и наложить на нее тяжелый деревянный засов. Затем ее рука спряталась в его большой ладони, и она повела его по проходу.

Оба они преклонили колени перед большим деревянным распятием в алтаре, и Андре на миг поднял глаза вверх, глядя на росписи, украшавшие стены.

Их яркие краски, их странная, необычная красота точно вливали в него новые силы, давали ему чувство защищенности, уверенности и согласия с самим собой и с окружающим миром.

Он и сам не мог бы объяснить себе, откуда вдруг взялось это ощущение, и все-таки оно было в нем, оно наполняло всю его душу.

Сона вела его за собой, и они, обойдя иконостас, по двум каменным ступеням спустились вниз.

Иконостас находился у восточной стены церкви, на некотором расстоянии от нее, но пространство, отделявшее его от стены, было очень узким, и с обеих сторон его огораживали большие, тяжелые валуны.

Сона прошла вперед и шагнула прямо к тому месту, которое находилось в самом центре перед алтарем.

Над головой у них были цветы и свечи, а еще выше словно парил в воздухе большой деревянный крест, который Андре заметил еще в первый раз, когда зашел в церковь.

Сона взглянула вверх, затем нагнулась, своим тоненьким пальчиком указывая Андре на громадную плоскую прямоугольную каменную плиту, лежавшую прямо за алтарем; сердце в груди у Андре подпрыгнуло и забилось сильнее: плита находилась как раз там, где на землю от распятия падала тень!

Он понял, что придется поднять этот камень, и раздумывал, как же ему это сделать, но Сона, оказалось, заранее спрятала у алтаря железный лом и небольшую лопатку.

Она протянула лом Андре, и он без всякого труда подсунул его под камень, затем сделал еще одно небольшое усилие — и плита сдвинулась с места.

Поставив камень набок, Андре смог поднять его и отодвинуть в сторону.

Андре посмотрел вниз; под камнем была просто земля, но углубление, оставшееся от него, было слишком маленьким, и он, одолеваемый грустными предчувствиями, подумал, что клад, который там спрятан, будет, видимо, не очень велик.

Но Сона, ободряюще улыбнувшись, уже протягивала ему лопатку.

Опустившись на колени и зажав в руке инструмент, Андре начал копать, отбрасывая в сторону тяжелые комья земли.

Вырыв небольшую ямку, примерно в фут глубиной, он почувствовал, что наткнулся на что-то твердое.

Сунув руку в отверстие, Андре вытащил наверх кожаную сумку — не очень большую, но довольно тяжелую; поднимая ее, он слышал, как в ней что-то звенит.

Он с трудом скрыл разочарование.

Сумка была слишком мала, в ней не могло поместиться много денег, — наверняка золотых луидоров в ней было не больше чем на несколько тысяч франков.

Не дав себе даже труда заглянуть внутрь и поинтересоваться ее содержимым, Андре отставил сумку в сторону и вопросительно посмотрел на Сону.