Андре удивленно посмотрел на него, ожидая объяснений, и капитан продолжал:

— Мы только что доставили на Ямайку нашего посла и его жену, и теперь каюта, которую они занимали, свободна. Прямо могу сказать вам: эта каюта — гордость нашего корабля!

— Еще раз благодарю вас, — улыбнулся Андре.

Капитан прищелкнул пальцами.

— Мистер Маршберг, — обратился он к стоявшему рядом с ними офицеру, — проводите, пожалуйста, графа и графиню в их каюту и проследите, чтобы им были оказаны все необходимые услуги.

Молодой офицер, поглядывая на них с любопытством, провел их в большую, комфортабельную каюту.

У одной ее стены стояла громадная старинная кровать, отделенная от остальной части каюты занавесями, которые можно было задернуть для большего уюта и для того, чтобы прикрыть ее от посторонних глаз.

Здесь стояли удобные кресла, стол, а люстра под потолком освещала все мягким, золотистым светом.

Офицер сказал им, чтобы они позвали его, если им что-нибудь понадобится, а слуга зашел вслед за ними в каюту, неся тюки, которые Тома второпях забросил в лодку.

Оставив их, он вышел, прикрыв за собой дверь.

Андре стоял, с улыбкой глядя на Сону.

Он протянул к ней руки, желая прижать ее к себе, но она испуганно вскрикнула:

— Нет!.. Нет, подожди! Сначала я должна принять мой прежний вид, стать снова самой собой!

— Хорошо, — не стал с ней спорить Андре, — хотя, согласись, это довольно странный брак, когда единственное, чего хочет невеста, так это скрыть от жениха свое лицо!

— Мне хочется… быть красивой… для тебя, — быстро ответила Сона, — а пока я в таком виде, я чувствую себя просто ужасно!

— Так, что это у нас здесь? — говорил Андре, развязывая один из тюков, куда, как он знал, Тома положил кору того чудесного дерева, которое снова должно было вернуть природную белизну их коже.

— Я чувствую себя некрасивой, запыленной, усталой… и все же очень, очень счастливой, — сказала Сона, как бы подбирая нужные слова.

— После таких слов, — откликнулся Андре, — мне хочется поцеловать тебя немедленно, что бы ты там ни думала о своей внешности.

— Я хочу, чтобы наши поцелуи были столь же чудесны, как тогда… в саду, — ответила Сона. — Я никогда не думала, что при этом чувствуешь себя так… так, будто ты уже в раю!

Андре неимоверного труда стоило удержаться и не сжать ее тут же в объятиях; вместо этого он вытащил из свертка с одеждой небольшой пакетик с истолченной в порошок корой.

При этом он нечаянно задел кожаную сумку с золотыми луидорами; она упала, и монеты рассыпались по всему полу.

Андре засмеялся.

— Я принял массу предосторожностей, чтобы как-нибудь случайно, по ошибке, не оставить эти тюки, а сейчас мне надо выгрузить все бриллианты, которые я предусмотрительно спрятал в куртке, и переложить их обратно в сумку.

Сона издала удивленный возглас.

— Я совсем забыла про них! Они целы?

— Абсолютно целы; они у меня, моя радость, и, я надеюсь, они доставят тебе немало удовольствия, когда мы окажемся в Америке.

Оставив рассыпанные луидоры лежать на пол., Андре насыпал немного порошка в мисочку, которую нашел в углу каюты среди других умывальных принадлежностей.

Добавив немного воды — в точности так, как советовал ему Тома, — Андре как следует размешал получившуюся массу.

Через несколько секунд она стала совершенно чистой и прозрачной, такой, какую тогда, в саду, подал им неф, чтобы они вымыли руки после еды.

Усевшись перед зеркалом, Сона сняла с головы темный плат и покрывало.