Лика перевела широко распахнутые глаза с пушистого слуги на осанистого хозяина. Зрачки ее дышали.

— Так вот вы их зачем… — с огромным уважением выговорила она. — А наши-то дураки смеялись… — Лика тряхнула волосами. — И какое, главное, облегчение в хозяйстве…

— Да я над этим поначалу даже и не думал, — признался Василий. — Просто, гляжу, симпатичные зверушки…

И он протянул мощную свою пятерню к графинчику.

— Боже, какая прелесть! — сказала Лика, глядя теперь на прозрачный сосудец. — Как вы это сделали?

— Да как колпачки, только чуть сложнее, — охотно объяснил Василий, разливая рубиновый напиток. — Обрезаешь световод, а шкурку чуть задираешь. Ну и смолы сразу набегает много» здоровая такая капля набухает… И как только сверху затвердела — чик ее по горлышку! А внутри-то смола — она ж еще мягкая… Ну вот, потихоньку ее оттуда и вытягиваешь вместе с сердцевиной… Получается такая вот колба. И пробка точно так же делается, только капля должна быть меньше… Ладно. За встречу!

Оба выпили. Василий протянул гостье пурпурную капсулу, но та с интересом разглядывала только что осушенный колпачок.

— Что это? — спросила она, кивнув на графинчик, но, видимо, уже имея в виду сам напиток.

— Да это-то просто… — Василий махнул рукой. — На литр водки — один черненький тюбик и половину красненького. А вы так разве не смешиваете?

— Смешиваю… Просто в другой пропорции… — Лика поставила колпачок на стол, и лицо ее снова омрачилось.

Кажется, пора было завязывать с любезностями и переходить к делу.

— Так что случилось-то, Лика? Или там случится, вы говорите…

— Я пришла посоветоваться… — сказала она. — Насчет Ромы.

Василий кивнул. Именно этого он и ожидал.

— Вы — старше, опытнее, — надломленным голосом продолжала Лика. — Я знаю, вы еще дома пытались как-то воздействовать на него, направить…

— Н-ну… в какой-то степени… — осторожно согласился Василий.

— Я в отчаянии, — сказала Лика. — Это совершенно неуправляемый человек. Вы даже представить себе не можете, сколько я вынесла за последние дни… Я знаю, с талантливыми людьми жить сложно, но не настолько же! Все мои слова для него — пустой звук. Он отбился от рук окончательно… Мне неловко в этом признаваться, но, когда я расплачивалась с Машей за обувь, не хватило трех тюбиков… Мне пришлось сломать камушек самой… Как будто в доме нет мужчины!

— Ну, это уже совсем никуда не годится… — мрачнея, проговорил Василий и вновь наполнил колпачки. Возложить обязанность виночерпия на Телескопа так и не удалось — он и графин-то соглашался тащить только в закупоренном виде. Спиртного лупоглазые на дух не переносили.

— А как начинал! Как начинал! — с тоской говорила Лика. — Все ведь были просто потрясены… И я, кстати, тоже… Ну как же! Талант! Гений! И что теперь с этим гением стало? Раньше только и слышалось: Рома, Ромка… А теперь все говорят: Вася…

— Да ладно тебе… — смущенно пробормотал Василий, как-то незаметно для самого себя переходя на «ты».

Нервно чокнулись. Лика залпом опрокинула свой колпачок, судорожно вздохнула, разрумянилась.

— Боже мой… — сказала она, горько смеясь. — Ну вот что нам с ним, с дураком, делать?

— Да пацан еще… Может, образумится… — без особой надежды в голосе проговорил Василий.

Лика молчала.