Потом толпу раздвинуло, и к распростертому тельцу шагнул Василий. Все взглянули ему в лицо и тут же отвели глаза. Смотреть сейчас на Василия было страшновато. Несколько секунд он неподвижно стоял над Телескопом, потом медленно присел на корточки и заметно дрогнувшей рукой огладил нежную серебристую шерстку. В гулкой остолбенелой тишине пронзительный щебет побирушек казался особенно громким. Зверьки уже знали о случившемся.

— Кто? — глухо спросил Василий.

— Крест, — виновато сказал Никита.

— Где?

К Василию приблизился Пузырек.

— Вась… — гримасничая от сочувствия, начал он. — Ну ведь не человека же, ну… Не надо, Вась, не связывайся ты… Хватит, пошутил уже разок с надзорками.

— Где? — повторил Василий, поднимаясь. Смуглое лицо его отяжелело, стало угрюмым и беспощадным.

— Да нет его! Нет! — истерически вскрикнула бледная заплаканная Лика. — Нигде его уже нет! Никита! Скажи ему!

Все, включая Василия, повернулись к Кляпову.

Тот беспомощно скривился, разомкнул было спекшиеся губы, но объяснить ничего не успел. Толпа раздалась, пропуская непривычно бесцеремонную надзорку. А дальше на глазах у всех произошло то же самое, чему Лика и Никита были свидетелями каких-нибудь десять минут назад. Тварь растеклась глянцевым чернильным пригорком, обволокла пушистый трупик и, сократившись до прежних размеров, устремилась сквозь шарахнувшуюся толпу.

— Вот… — бормотал Кляпов, тыча пальцем вслед надзорке. — Вот так она и его тоже… Сначала щелчка — насмерть. А потом — вот так…

Кто-то испуганно присвистнул. Кто-то принялся с одичалым видом озираться, словно увидев этот мир впервые.

— Интересно, интересно… — проскрипел несколько замороженный тенорок Сократыча. — А хозяева-то далеко не столь безобидны, как нам думалось раньше…

Однако закончить мысль ему не дали.

— Ну, падлы! — взмыл над толпой звонкий, захлебывающийся от злости голос Ромки. — Ну, я вам сделаю! Хозяева, да? А вот фиг вам, хозяевам!

Проулки были загромождены вчерашними глыбами. Второй день мужское население маленькой колонии справляло тризну по двум первым покойникам и все никак не могло остановиться. Женщины, правда, уже опомнились и вышли на промысел, но что они могли сделать нежными своими руками с камушками чуть ли не в рост человека!

Новый самогонный аппарат Пузырька выдавал литр за литром, и все же пригорок полупрозрачных бурдючков в заветной кладовке неуклонно таял. Дошло до смешного — стало не хватать сырья, и алые капсулы тут же подскочили в цене.

Правдоискательница Клавка, словно по пояс в облаке, стояла посреди особенно плотного нагромождения камушков и ругательски ругала всех подряд.

— Ну, я вас спрашиваю, есть у них вообще голова на плечах, у хозяев этих? — гремела она на весь проулок, хотя внимал ей один лишь дедок Сократыч, к которому Клавка, кстати, отродясь на «вы» не обращалась.

— Вы знаете, Клава, не уверен, — воспользовавшись паузой, честно ответил он. — Я даже не уверен, есть ли у них плечи…

Но та его даже и не услышала. Должно быть, перед мысленным ее взором теснилась целая толпа слушателей.

— Это что же? — с искренним возмущением продолжала она. — Это и не замахнись на них теперь, на побирушек? Они у тебя из-под носа тюбики воровать будут, мартышки лупоглазые, а ты на них смотри? Да как это вообще можно — с людьми их равнять!

— Стало быть, можно… — развел руками Сократыч, но тут неподалеку от него из воздуха выпал и глухо стукнул о покрытие солидных размеров лом. Затем на том же самом месте, тряся головой, возник муж Люськи с потолка.