— А если в это вовлечены несколько человек, ранее никак между собой не связанных? И как минимум про одного из них я могу сказать точно — никаких застарелых травм у него нет. Нормальный здоровый мужик, — он немного смутился, нахмурился. Отвернулся от собеседника.

— «Отоидешь от руки моея… яко не имать ти солгати», «нити рока»… Я с Борис Аркадьевичем Ильиным говорил, директором музея Горгиппия. Он предположил, что это часть одного и того же заговора, связанного с поклонением Маре или Морене.

— Знаю прекрасно Бориса Аркадьевича, — ответил историк, снова вытирая потный лоб платком. — Интересная мысль, кстати. Особенно, если сюда все твои ключевые слова-загадки добавить. Занятная картинка складывается.

Дайвер покачал головой:

— Только непонятная.

Пожилой мужчина усмехнулся:

— Мне бабушка моя всегда говорила, чем сложнее загадка, тем проще разгадка. В разгадке кроется изящество.

— Это тоже ваша бабушка говорила? Про изящество?

— Нет, это уже я, — историк бесхитростно хмыкнул. — Самые блестящие разгадки помещаются в одно простое предложение.

Тимофей посмотрел внимательно, прищурился:

— То есть разгадка на поверхности?

— Совершенно верно. Ищите то, что связывает все эти ключевые слова и людей. И заговор. Должен быть какой-то элемент, деталь. Что-то, что ускользает от вас, мой друг.

Из рубки выглянул Али.

— Тим, возвращаемся на базу.

Тимофей встрепенулся, вытянул шею:

— С чего?

— Черт его знает. Тебя вызывают на «Малахит»…

— «Малахит»? Это который из Новороссийска прибыл, исследовательский? — Тимофей озадаченно соображал.

— Тот самый. У них ЧП. Ваша группа срочно нужна на объекте 2/17. Оз тоже выдвигается, и вас, Сан Саныч, просят присоединиться.

Тим пожал плечами, переглянулся с историком:

— Что там у них?

— Может, откопали чего?

Андрис проснулся рано, открыл глаза за пятнадцать минут до того, как должен был сработать будильник. Проснулся, как и все эти несколько дней, в своем кабинете. Шея нещадно затекла, ребра ныли. Размяв затекшие мышцы, мужчина встал, сделал несколько приседаний, энергично отжался, зафиксировался в стойке. Бисеринки пота собрались на висках, тонкой змейкой стекли к подбородку. Андрис нервно вытер лицо.

Прислушался: на втором этаже скрипнула кровать, сообщив о пробуждении Карины.

Мужчина задумчиво посмотрел в окно. Взгляд упал на отпечаток трех пальцев на краю полированной столешницы. Чуть склонив голову, посмотрел под стол, туда, где стоял сейф. Кодовый замок открывали. Если бы это сказал кто-то из его пациентов, он бы с уверенностью решил, что имеет дело с параноиком. Но Андрис увидел следы пальцев на гладкой поверхности стола и на панели с кнопками набора кодового замка. Подошел ближе, чуть наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть отпечатки: тонкие, явно женские.

Андрис отвернулся, вспомнив вспышку синего света из собственного кабинета накануне. По лицу пробежала тень, но тут же растаяла.

Выйдя из кабинета, прошел в ванную, упершись ладонями в светлые квадратики кафеля, встал под горячие струи.

Выходя из душа, явственно услышал, как завелся двигатель, а уже в следующее мгновение машина Карины выскользнула из гаража.

Где-то вдалеке опять собиралась с силами гроза: до обострившегося слуха доктора Страуме донеслось ее тяжелое дыхание и недовольные вздохи.

В пансионате «Робкая звезда» начиналось обычное утро.