— Кажется, он сообщил тебе хорошую новость?

— Да, меня не уволили, а вывели за штат.

— И что это значит?

— Это значит, что я буду продолжать получать деньги, а через год, если медкомиссия не перекроет кран, смогу вернуться в армию. За мной остается служебная квартира, пока не получу постоянную.

Екатерина с интересом взглянула на прапорщика:

— У тебя есть квартира в Москве?

— Служебная.

— Но ты в ней живешь?

— Ночевал, когда был свободен от службы, а это случалось редко.

— Смотри, а ты завидный жених!

— Претендуешь на роль невесты?

— Куда мне! Ты себе молодую найдешь.

Николаев решил сменить тему и заявил:

— Что это мы все обо мне? Сама-то как?

— Да тебе уже доложили, наверное. Мол, развелась, живет с предками, ублажает хозяина магазина, в котором работает. Или нет?

— Говорили, Катя, много, но все ли это правда?

— Да так и есть, Рома. И развелась, и к родителям переехала, и с Арсением сплю, когда ему захочется, потому что другой работы не найти. Ни здесь, ни в Москве. Кому я в столице нужна? Сутенерам, которые Ленку Гусеву стелили под клиентов? Да и им молоденькие требуются. Вот так, Рома. Вам, мужикам, в жизни легче. И работу найдете, и баб. А нам!.. Ну да ладно. Чего говорить о том, что изменить нельзя.

— Изменить, Катя, можно все и всегда. Было бы желание и характер.

Екатерина вздохнула:

— Слышала я это уже. От матери, от подруг, у которых в жизни все сложилось. Но у каждого своя судьба.

Екатерина допила бокал шампанского, потянулась, от чего ее грудь поднялась и заколыхалась. Только сейчас Николаев заметил, что на ней не было лифчика.

— А может, в монашки податься, Рома? Монастырь женский недалеко. Все заботы уйдут. Молись да работай, работай да молись. Крыша над головой будет, с голоду не помру. Не придется думать, как в этом чертовом магазине выручку делать, чтобы копейки зарабатывать. Не придется Арсения ублажать. Все считают, что я с удовольствием с ним шашни кручу. Нет, я его ненавижу, он противен до невозможности. Но терплю.

Николаев встал из-за стола, прошелся по комнате.

— Вот что я тебе скажу, Катя. Бросай ты этот магазин вместе с Арсением.

— Да? А ты меня к себе домработницей возьмешь? Если так, то я согласна.

— Я помогу тебе найти нормальную работу в Москве. Ты ведь торговый техникум закончила?

— Училище.

— Не велика разница.

— На рынок пристроишь?

— Нет, но что-нибудь подыщу.

— А как же мне без мужика? Или сам пригреешь?

Ответить Николаев не успел. Вернулись муж и жена Воронцовы.

— Ох и намаялись мы с Колькой. — Петрович потер лоб. — Ну до чего неугомонный мужик, когда переберет! Хорошо, что недалеко вести было.

— Буянил? — спросил Роман.

— Было дело. Как домой зашли, так он на Ленку набросился. Марина успокоила. Ее он еще слушается. Потом побурчал и отрубился. Как косой срезало. Упал на диван и захрапел. Ну и ладно. Проспится, отойдет. А вы тут, я смотрю, душевно беседовали. — Петрович подмигнул Роману.

— Да, поговорили.

— Посоветовал мне наш герой бросить магазин и Арсения, — сказала Екатерина. — Обещал в Москве на приличную работу устроить. Ему тут начальник какой-то звонил, сообщил, что не уволили его, а куда-то вывели, и скоро он снова может вернуться на службу. Да и чего ему на селе делать, когда в столице хата есть?

Петрович и Марина Викторовна переглянулись, потом мать Кати спросила:

— Это все серьезно или так, шутки, Рома?

— Серьезно, — ответил Николаев.