Петрович вздохнул и заявил:

— Плохо ты его знаешь, Рома. Он же как клещ вопьется, не оторвать. И связи кругом. К главе районной администрации как к себе заходит, с начальником РОВД в саунах вместе парятся. Жене прокурора два магазина отписал. Бандюков недобитых возле себя держит, никто ему слова против сказать не может. Мало того что клещ, так еще и борзый, лучше не связываться. Он из принципа Катьке жизни не даст. Уволит, а уехать не позволит и будет гнобить бабу. Много ли ей надо?

Николаев усмехнулся:

— Ну, ты, Петрович, мне прямо терминатора какого-то описал, а не мелкого спекулянта.

— Эх, Рома, не знаешь ты жизни в районе. Потому и хорохоришься.

За окном послышался звук мощного дизеля, фары осветили окна дома.

— Ну не твою ли мать! И чего мы об Арсении разговор завели? Вон он, явился, не запылился. Сами позвали! — Петрович выругался.

Екатерина поднялась:

— Ой! Точно Арсений. Будет мне сейчас и работа, и Москва. Черт его дернул приехать. Не должен был!

Николаев спокойно проговорил:

— Чего засуетились? Как приехал, так и уедет.

— Ты думаешь, он один? — проговорила Катя, испуганная не на шутку. — С ним всегда водила, настоящий шкаф, и охранник, бывший мент, тоже здоровьем не обделенный. Они тут все на куски разнесут. Господи, что ж делать? Придется идти, встречать.

— Сядь! — резко приказал Николаев.

Екатерина невольно подчинилась. Она привыкла уступать, села и сложила руки на коленях.

— Вот так, — уже мягче сказал Николаев. — Оставайтесь тут, а я пойду поговорю с народным избранником и его быками.

— Да ты что, Рома? Убьют ведь? — воскликнула Марина Викторовна. — Уж лучше я. Меня они, может, и не тронут, все же в матери им гожусь.

Николаев вновь повысил голос:

— Я сказал находиться в доме и ждать! Я быстро.

С улицы просигналил внедорожник, моргнул фарами.

— Сейчас-сейчас, ребята, — проговорил Николаев.

Он достал из сумки наградной «ПМ», передернул затвор, поставил пистолет на предохранитель и вложил его под ремень брюк сзади, накинул легкую ветровку.

Увидев оружие, Екатерина побледнела. Марина Викторовна закрыла рот ладонью.

Петрович нервно сплюнул и промямлил:

— Ты, Рома, это…

Но Николаев никого не слушал. Он вышел в сени, потом на крыльцо, там спокойно прикурил сигарету, глядя на «Форд», погасивший фары. Из внедорожника вышли низкорослый мужичок в куртке и водитель, чуть ли не в два раза габаритнее своего хозяина. Мужичок, как понял Николаев, и был тем самым Арсением, о котором сегодня шло столько разговоров.

Он небрежно махнул водителю и приказал:

— Постой тут, Леня.

— Как скажете, шеф.

Плюгавый тип подошел к крыльцу и спросил:

— Катька здесь?

Роман выпустил в его сторону облако дыма и осведомился:

— А ты сам-то кто? С виду вроде солидный мужик, но невоспитанный. Тебя в школе не учили, что, приходя к кому-то, здороваться надо и представляться?

— Чего? Я — Говорков, в районе меня каждая собака знает. А вот кто ты такой борзый? Что-то я тебя раньше здесь не видел.

— Теперь увидел, да? Ну и вали отсюда.

Говорков чуть не задохнулся от возмущения.

— Да ты чего? Совсем страх потерял? Спрашиваю, Катька у тебя?

— А если у меня, то что?

— Давай ее сюда, если не хочешь крупных проблем.

Николаев усмехнулся:

— А если я без них жить не могу?

— Тогда ты заимеешь эти проблемы.