– Но он ведь не собирался умирать!

– Он отдался в руки своему Богу. Он понимал, что лишь чудо может его спасти.

– Что вы несете? – возмутился я бессильно. – Он предложил переговоры и взял четверых...

– Разве он давал сообщение о переговорах? А его люди были мучениками!

– Он взял четверых, – захлебываясь, орал я. – Четыре и один – пять! Пятеро против одного Кейси! Одного! Я стоял там и все видел. Пятеро против...

– Там!

Простое слово остановило меня. Внезапно я испугался. Я ничего больше не хотел слышать об этом. Я боялся, что он может еще что‑то сказать мне. Я знал, что это будет, и только сильное нежелание знать это заставило меня перечить ему.

Голос Ладны приглушенно дошел до меня.

– Неужели ты мог подумать, что Блек за минуту поглупел? Он был продуктом «осколочной» культуры. Он распознал в Кейси другого ее представителя. Неужели ты думаешь, что он верил, будто чудо свершится? Что он, даже с четырьмя неистовыми фанатиками, сможет захватить врасплох и убить вооруженного, настороженного и готового ко всему человека с Дорсая... Убить, когда их оружие не было даже наведено на него? Пойми, что они сами себя убили! Они сами пошли на это!

Сами... сами... сами...

Я не замечал ни дождя, ни грома. Но вот я очнулся и вспомнил.

С самого начала я внутренне понимал, что фанатик, который убил Дэйва, не был обобщенным экземпляром всех френдлизцев. Джаймтон не был обычным убийцей, хотя я и пытался убедить себя в противоположном. Но теперь ложь рассыпалась! Джаймтон не был обычным фанатиком, так же как Кейси не был обычным солдатом, а Ладна – философом. Они были чем‑то большим, чем людьми в земном смысле этого слова. Вот почему, когда я пытался навязать им свою волю, это у меня не получилось.

Высокогорная, каменистая земля Дорсая, Френдлиза, да и других миров, была землей, взрастившей их всех, не знавших прямой лжи и метаний.

Они были отлиты из чистого металла «осколочных» культур. И их сила шла от этого металла. Они не знали ошибок. И это искусство ума и тела делало их непобедимыми. Людей, подобных Кейси, никто не мог победить.

Никто не мог сокрушить веру людей, подобных Блеку.

Даже если бы армия отступила, Кейси остался бы на своем посту и исполнял бы свой долг до конца. Он дрался бы один с целой армией. Она могла бы убить его, но не победить!

Они шли вверх по этой горной и каменистой земле – все: Дорсай, Френдлиз, Экзотика... И я был достаточно глуп, чтобы попытаться остановить их. Неудивительно, что я потерпел поражение, как всегда и предсказывал Матиас. У меня никогда и не было надежды победить...

Поэтому я возвращался назад, к действительности, как человек, колени которого гнутся под собственным весом.

Дождь закончился, и Ладна взял меня за руку. Как и у Джаймтона, рука у него была очень сильной.

– Дайте мне уйти, – промямлил я.

– Куда?

– Куда‑нибудь, – пробормотал я. – Я уйду... куда‑нибудь, только бы уйти...

– Это нелегко, – покачал головой Ладна. – Ты не можешь уйти отсюда сейчас. Ты можешь только поменять сторону.

– Сторону? – переспросил я. – Что за сторона?

– Сторону, которая заставляет человека идти против своей эволюции сторону твоего дяди. Поменять на эквивалентную сторону, которая является нашей. Должен тебе сказать, что полотно человеческого будущего должно быть соткано и этому необходимо помочь. Тебе следует поменять русло, Там, – не препятствовать эволюции, а помогать ей.

Я покачал головой.

– Нет, – пробормотал я. – Ничего не выйдет. Вы видели, что я двигал небеса и землю, двигал политиков всех четырнадцати миров против Джаймтона – а он победил! Я больше ничего не хочу делать.