- Мечта физика об обладании даром предвиденья, - усмехнулся Радин.

   - Да.

   - И, в случае удачи, унестись за границу нашего  гравитационного  поля?

То есть по крайней мере за десять миллиардов световых лет! Я  думаю,  Вил,

вы никогда не согласитесь столь далеко улететь от  Чайкен.  Разрешите  мне

так называть вас? - во взгляде  Чайкен  Радин  вдруг  увидел  тревогу,  но

продолжал: - И знаете, самое любопытное, пожалуй, то,  что  в  космосе,  в

точках равного притяжения между Землей и  Луной,  Землей  и  Солнцем,  эти

поверхности уже нащупаны человеком. У Земли же их обнаружить труднее.

   - Слишком велик общий гравитационный  фон,  -  воодушевленно  подхватил

Тополь. - А может, и проще: мы пока еще не очень умеем вести наблюдения  в

сверхкоротких  промежутках  времени.  Для  некоторых  физических   частиц,

видимо, и миллисекунда - вроде нашего года. А что мы знали бы,  скажем,  о

жизненном цикле бабочки-однодневки, если  бы  не  умели  отмерять  отрезки

времени меньше, чем год? - Тополь смущенно указал на столик с таблицами. -

Но вы знаете, кое-что уже получается.

   - И что ж это за поверхность?

   Радин рукой изобразил волнистую линию.

   -  Трудно  сказать.  Иногда  мне  кажется,   что   это   просто   некий

промежуточный энергетический уровень.

   - Промежуточный - в смысле ненаблюдаемый?

   - Да.

   "Человек - просто чудо, - подумал Радин. - Вот кого я мог бы понимать с

четверти слова! Идеальнейший случай! Взглянуть бы на его вычисления".

   В соседней комнате зазвонил виафон. Тополь  ушел  туда.  По  донесшимся

восклицаниям Радин понял, что  из  отряда  сообщали  результаты  обработки

материалов полета.

   - Скажите, Чайкен, - проговорил он. - Вашему мужу никогда не  приходило

в голову, что он создан для космических полетов? Или, скажем, так: как  бы

вы отнеслись к моим словам, если бы я предложил Вилу Сергеевичу участие  в

небольшой, предположим,  пробной  экспедиции?  Может  быть,  вообще  всего

один-два полета. Если, конечно, его  кандидатура  устроит  государственную

комиссию.

   Искоса глядя на него, Чайкен замерла в своем уголке  на  диване.  Потом

она медленно подобрала ноги, устроилась поудобнее, прислонилась  плечом  к

стене.

   - Вы, вероятно, знаете: людей, которые могут  работать  в  космосе  как

ученые, очень немного, хотя по сравнению даже с недавним  прошлым  условия

там теперь не так уж и трудны.

   Чайкен молчала. Донесся голос Тополя:

   - Это прекрасно, Трофим! Завтра я обязательно  схожу  в  тот  район!  И

конечно, буду выбираться из пике еще ниже...  Ну  да,  буквально  у  самой

земли, почти царапая самолетным брюхом по скалам!  Ясно  же!  В  этом  все

дело!..

   Чайкен молчала. И Радин понял: она всегда  боялась,  что  Вил  уйдет  в

космос! И ее реплика:  "Для  этого  не  надо  отправляться  в  космос",  -

предназначалась ему, Радину. И была это просьба - не продолжать  разговора

о космосе! Но разве в своем отряде, в  бесконечных  пике,  ее  муж  меньше

рискует? Или, может, она не знает характера его работы?

   - Простите меня, - сказал он, - насколько могу понять, я  напрасно  это

говорил.