Чайкен не ответила.

   "Для этих людей счастье в другом, - подумал Радин. - Оно в  том,  чтобы

жить друг для друга. Быть вместе".

   Сложное чувство превосходства, разочарования, грусти поднялось  в  нем.

Эх вы, "передовые" люди Земли...

   Он с неприязнью оглядел обстановку комнаты - такую простую. Взглянул на

столик с вычислениями... Как жаль, что эти люди оказались примитивней, чем

он подумал о них! Как жаль! Разочаровываясь в других,  всегда  становишься

беднее сам...

   Чайкен  встала  с  дивана,  подошла  к  двери,  нажала   кнопку   возле

выключателя. Стены потеряли  прозрачность,  сделались  матово-золотистыми.

Комната словно уменьшилась, стала уютней.

   Вернулся Тополь.

   - Вил, ты не знаешь! - Чайкен встретила его у порога. - Тебе предлагают

отправиться в космос!

   Тополь отстранил Чайкен и шагнул к Радину. Тот поспешно встал.

   - В разговоре с вашей женой.  Вил  Сергеевич,  я  действительно  сделал

такое предложение, - проговорил он сухо. - Если бы вы согласились,  вы  бы

завтра получили вызов на госкомиссию. Прошли бы ее успешно, - полетели  бы

вместе.

   Несколько мгновений он помолчал, поочередно глядя на молодых людей. Они

стояли рядом и смотрели на него.

   - Я говорил уже об этом вашей жене, но я повторяю, - продолжал Радин, -

за минувшие десятилетия физический тип  человека  очень  улучшился.  Почти

всякий, кому только нет еще сорока пяти лет,  может  быть  взят  в  полет.

Ракетный корабль автоматизирован почти на все сто процентов. Полгода  -  и

молодой человек будет натренирован, обучен Другое  дело  -  подготовить  к

полету ученого. В экспедиционном космологе важен не только  объем  знаний,

воля, диалектичность мышленья, - он взглянул на Чайкен и извинился улыбкой

за вторжение во внутренний мир ее мужа, - но  и  то,  каков  этот  человек

вообще, богат ли он душевно, скажем, так, как ваш Вил. Ученому  труднее  в

космосе, чем космонавту-пилоту. Ученый менее загружен текущей работой,  он

больше остается  один,  он  больше  раздумывает.  И  решения,  которые  он

принимает, имеют, в общем, гораздо большее значение, чем решения пилота. У

пилота верхний предел  ответственности  -  существование  корабля,  личная

судьба экипажа. У ученого - судьба открытия. Успех или неуспех экспедиции.

Отрицание или утверждение идеи, заложенной в  эксперименте.  Для  общества

это имеет несравнимо большее значение, чем судьба одного корабля...

   "Зачем я это им говорю?" - подумал он с досадой и умолк.

   - Куда же лететь? - спросил Тополь.

   - Шестьсот-семьсот миллионов километров  от  нашей  Земли.  Всего  лишь

четыре-пять астрономических единиц.

   Он усмехнулся.

   - Надолго?

   - Рейс - десять-пятнадцать суток, два-три рейса в год. Предварительно -

около полутора лет тренировки.

   - Вы женаты? - спросил Тополь.

   - Да.

   - Счастливо?

   - Да.

   - Я не имел в виду чего-либо чрезвычайного, - продолжал Радин:  впервые

в жизни он извинялся  за  то,  что  посмел  предложить  молодому  человеку

попытать себя в космонавтике.