|
Обычно он звонил с заправочных станций, последний раз - откуда-то из пустыни, за спиной его были серые, сточенные ветром песчаные холмы и серые жесткие кусты без листьев. Он сказал, что получил очень выгодный фрахт с премией за скорость и что теперь уж точно вернется домой, потому что устал и соскучился. Ждать его надо было со дня на день. Впрочем, бывало, что на полдороги он урывал еще один выгодный фрахт… Денег все равно хватало только-только.
Бенефициуса звали Лотом. Лот Бенефициус. Он очень смущался, когда называл свое имя. Ника почувствовала приближение - непонятно как, но почувствовала. Сид, голенький, спал под марлевым пологом и крутился во сне. По раме показывали «Коктейль», и Ника, нацепив на ухо ракушку, ждала, что дадут хотя бы фрагменты из вчерашней демонстрации мод - она всю неделю хотела ее посмотреть, но Сид проснулся и раскапризничался, пришлось бросить все и укачивать, и петь, и носить на руках, успокаивая. Он никак не хотел возвращаться в кроватку, отбивался, плакал, и только через час устал, сдался и уснул, обиженный на всех. И вот сейчас Ника вполуха слушала музыку и петушиный голос конферансье Карлоса, отпускающего бессмысленные шутки - и вдруг встала и шагнула к двери, еще не понимая, кто ее позвал. Постояв и ничего не увидев, она сунула ракушку в карман шортов и вышла из дому. Все вокруг было черным или желтым. Куда-то заторопилось сердце. Ника дошла до калитки и остановилась. К угнетающей духоте добавился странный внутренний жар. Через несколько минут из-за поворота пустынной улицы появилась черно-желтая морда «чудовища» - солнце плавилось в ветровом стекле - и возник его низкий рык, знакомый, родной, свой - Ника вытянулась в струнку и неподвижно ждала, когда этот дредноут приблизится, запыхтит, сбрасывая обороты, отдуется сжатым воздухом тормозов и намертво станет, горячий, обратив к ней слепой профиль кабины, и с той стороны хлопнет дверца, и возникнут шаги - два, три, четыре шага, - и Грегори, лохматый, клетчатый, широкий, весь в облаках сложных машинных запахов Грегори возникнет из-за… Нику подбросило в воздух - и, пока она летела, рот Грегори все шире и шире растягивался в улыбке, а руки раскидывались крестом, посадочным знаком "Т", а из распахнувшейся рубашки перла буйная растительность, и в эту-то растительность мягко приземлилась Ника, обхватив руками и коленями все, что можно было обхватить - и целуя беспрестанно эту жесткую, колючую и ненаглядную морду… - Ну-ну-ну, - довольно заворчал Грегори, подхватывая Нику своими лапищами. - Я пыльный, я соленый… - не отпуская Нику, он легко зашагал к дому. - Сейчас мне кое-кто ванну соорудит, бельишко свежее даст… - Что, только бельишко?.. - Да ну что ты, если бы только бельишко, и базару бы не было, я же кобелина, ничего не поделаешь… - Кобелина, небось, девок полная кабина была… там, за поворотом только и высадил, знаю я, что на дорогах делается… - Ничего ты не знаешь и не представляешь даже, у тебя устарелые сведения, едешь вот так ночью, фарами светишь - а через каждые сто метров по девке, представляешь, девки, девки, девки, и, что характерно, все стоят раком, ничего себе, а? - Какие ужасы ты рассказываешь, - Ника потерлась носом об его плечо. - Пусти, я ванну… - они были уже в доме. Она отрегулировала воду: тридцать градусов, как он любит, - бросила в воду таблетку фитона и слепо смотрела, как тугая струя взбивает зеленоватую пену. Дышалось ртом и, как от щекотки, подбирался и втягивался живот, и Ника присела рядом с ванной, прижалась к ней боком… Вошел Грегори в трусах, Ника засмеялась и крепко зажмурилась - он до сих пор стеснялся раздеваться при ней. |
