|
Странно, подумала Ника, доктор медицины - а работает санитарным инспектором. Впрочем, кого сейчас этим можно удивить? Она коснулась пальцами таблички. Табличка оказалась неожиданно холодной. Задержав руку и чувствуя, как эта прохлада проникает в пальцы, Ника подумала: а что будет, если позвонить?.. - но мысль эта оказалась сухой, пустой и никчемной. Что-то новое, большое и пока совершенно непонятное переполняло ее. Бездумно неся это в себе, Ника спустилась - три ступеньки - вновь обогнула машину - «рейнметалл» показался ей чудовищно громадным - оседлала мотороллер и позволила ему везти себя. Минуты через две он вывез ее к ослепительно блестящему «Золотому веку» - целому кварталу ресторанов, ночных магазинов и клубов, кинотеатров, театров, голо, а также прочих «ристалищ и развлекалищ», как говаривал Грегори. Раньше они нередко совершали рейды по здешним подвальчикам и этажам. Раньше, до Сида, и пока Грегори мог выступать со своим номером, зарабатывая втрое против нынешнего… Здесь было светлее, чем днем. Рекламы, фонари и витрины. У полупустого уличного кафе Ника затормозила. Остро захотелось чего-нибудь сладкого. В кармане лежала смятая десятка, трехдинаровая монета из черного с золотыми точками пластика и несколько стареньких «никелей». Она взяла бутылку «Трокто» и три пирожных. «Трокто» рекламировали повсюду: полезен в любых количествах! Дышите желудком! Молодейте! По вкусу напиток походил на микстуру от кашля, которой Нику поили в детстве. Пирожные казались большими, но исчезли мгновенно. Выходя на тротуар, Ника заметила ночную галантерейную лавочку. На прилавке лежало все, что можно отнести к галантерее, в том числе и ночной, и кое-что сверх того: например, очень похожий на настоящий игрушечный револьверчик. Сколько это стоит? - спросила Ника продавца, смуглого мальчика. Для вас - даром! - воскликнул продавец. Всего пятнадцать динаров! У меня только десять, огорчилась Ника. Ну, если вы добавите улыбку… Ника охотно улыбнулась. А вы не торгуете этими страшными масками? - спросила вдруг она. Нет, сказал мальчик, я ими не торгую, я их боюсь. Спасибо, сказала Ника. А можно, я вас за это поцелую? О-о-о!.. - мальчик был наверху блаженства. Дело в том, сказала Ника, что я их тоже боюсь. Очень-очень боюсь. Они еще поулыбались друг другу, пока Ника пыталась засунуть револьвер в карман шортов. Карман был слишком узкий и тесный. Наконец, это получилось. Вот теперь можно возвращаться, подумалось ей. Ну, я его напугаю, я его так напугаю…
Сид вдруг заплакал - громко, навзрыд. - О, Господи, - сказала Ника. - Не обращай внимания, - сказал Грегори. - Поорет и успокоится. - Он собак боится, - сказала Ника. - Я тоже не люблю, когда воют, - сказал Грегори. - Но должен же он привыкать. Сид уже не плакал - кричал. - Нет, - Ника села. - Как он кричит. Нельзя же так. - Будем бегать к нему - он привыкнет и будет реветь постоянно. Пусть выплачется один раз. Минуты две они пытались не обращать внимания на крик. - Сколько же у него сил… - пробормотал Грегори. Похоже, ему становилось не по себе. - Я схожу, посмотрю, - сказала Ника. - Вдруг что-нибудь… Крик перешел в какой-то хрип. - Я сам, - сказал Грегори. Он натянул трусы и шагнул к двери. - Я ему покажу… - и Ника поняла, что Грегори испуган. На каком-то немыслимом звуке хрип оборвался, и слышны были только удаляющиеся шаги Грегори, скрипнула дверь… Ника, замерев, прислушивалась. |
