Изменить размер шрифта - +
Ты мне веришь?

Голос у биолога сорвался. Сейчас Надя скажет, что он сумасшедший и у него глюки. Взять с собой на Землю эту штуку… А если она уничтожит планету? Если она – монстр из ужастика «Нечто»?..

Ладно. Вдвоём с Надей они что-нибудь придумают. Юозас вытер глаза тыльной стороной ладони и покосился на Кислову.

Астрофизик кивнула. Похоже, они оба думают одинаково. От этой мысли внутри зажглась тёплая искорка – такая же, как эти голубые огоньки, продержавшиеся несколько тысячелетий в кромешном одиночестве Эльгомайзы.

Может быть, оно «увидело» эти искорки, которыми загорелись два человеческих сердца, и потянулись друг к другу. Может, что-то почувствовало.

Пламя поползло наверх, растеклось по стене, замерло, словно решая, впускать или не впускать этих двоих… И вдруг стало из голубого ослепительно белым, зашипело, расплавляя бороздки и выжигая новые.

Схема. Схема входа!

В лицо дохнуло жаром. Надя слегка отодвинулась, достала блокнот и зарисовала схему. На кончик карандаша опустилась синяя искорка. Надя тихонько на неё подула. Искорке понравилось, она затанцевала вокруг, щекотно покалывая Надины пальцы, которых та не отдёргивала. И вдруг вспорхнула синей бабочкой и прилепилась к стене – последним недостающим звеном «ключа». Люк, которого минуту назад здесь не было вовсе, медленно поворачивался вокруг оси. Их приглашали войти.

Прежде чем нырнуть в люк за Юозасом, Надя дорисовала на схеме звездочку. Ключ. Теперь они смогут войти, надо у Бэргена попросить лазер…

 

Часть 18. Чужая территория

 

Вторжение

 

Пилотов было шестеро. Гуманоидного типа, странно напоминающие людей, но не люди. Они сидели в узких высоких креслах с подголовниками, пристёгнутые ремнями. Необычно высокие (вот почему люки трёхметровые), с удивительно красивыми лицами, видимыми сквозь прозрачные шлемы. Две руки, две ноги, пропорциональное и гармоничное телосложение. Всё как у людей. Но они не люди.

– Они красивые… – сказала Кэли.

Женщина, даже если она био, во всём видит красоту либо уродство, это два главных критерия женской логики. Остальное вторично. Для него, Андрея, главным было это самое вторичное. Через тысячу лет он чувствовал то же, что чувствовали они.

Андрей не понимал, откуда пришло это знание. Он вспомнил, как орал Мишенька, когда провалился в люк «марсианской канализации» – что-то о пауках и паутине. Переходная камера! И шлюз из чего-то эластичного, за тысячу лет ставшего паутиной. Вспомнил, как свистел врывающийся в открытый люк воздух. В чужом корабле не было воздуха! Или был… другой?

– Юз, вы вчера, когда сюда вошли, слышали свист? Или сквозняк был…

– Хлопо́к. Был хлопок. Ну, это как банку консервную открываешь, если без хлопка́, значит консервы несвежие. Нас словно втянуло туда, я даже заорал, – признался биолог. – И… цветами пахло. Сначала пахло, а потом прошло.

– Какими именно? – задал «наводящий вопрос» Золтовски, Юозас повёлся и ударился в объяснения. Биолог он и есть биолог, то у него консервы несвежие, то цветочки-лютики.

– Tagetes, семейство астровые, или сложноцветные, название получили в честь этрусского полубога Тага.

– А по-человечески?

– По-человечески бархатцы.

– Так бы сразу и сказал, а то тагетесы…

– Заткнитесь оба!

Кислород это газ, не имеющий цвета, вкуса или какого-либо запаха. А этот идиот… биолог говорит, что был запах. Значит, их воздух пахнет цветами. бархатцами. Бред. Или не бред? Андрей вспомнил, как пахло в туннеле – едва уловимо, чем-то нежным, горьковатым… Горьковатый запах астр.

Быстрый переход