- Бойкий парнишка, — вставил дед, — лихой, далеко пойдет.

- Сейчас не о нем. Я не пришел, и преступник сумел справиться с братом.

- Да уж, голову проломить — недюжинная сила нужна! — констатировал Ипполит Матвеевич чуть ли не ликующе. — Это мужчина, я тебе точно говорю.

- Не сомневаюсь. Но обстоятельства настолько загадочны.

- Встретился, обвинил — тому деваться некуда.

- Я говорю про убийство Маргариты.

- Проституция и преступление идут рука об руку.

- Ну не сутенер же ее.

- А почему бы нет?

- Другого времени не нашел? За стенкой празднуют, вечер пятницы, еще светло, кругом люди. Даже если кого- то потрясла ваша новость за столом, так рискнуть!

- Вот мы и поверили в признание Павла. — Ипполит Матвеевич задумался. — Смотри! Я эту шлюху не знал. Адвокат наш — тоже. да он двадцать раз отмерит, прежде чем отрезать. И содержатель притона хладнокровная бестия. А для Игоря это не было новостью. Слушай, а почему от Ангелевича жена ушла? После преступления!

- По другим причинам.

- Ты в курсе?

Петр Романович кивнул, подумав: «Эту тему придется затронуть.»

- Словом, как ни крути, а все указывает на Павлика.

Петр Романович, конечно, чувствовал всю справедливость возражений и доводов старика. и так хорошо сиделось в подвижной тени, куда залетный ветерок доносил пленительный и тревожный (так воспринималось) аромат.

- Я в пятницу у дяди обедал, на столе — ваши розы.

- Полька на неделе приезжал, привез мне очки из ремонта. Ну, я букетик собрал.

- Большой?

- Девять штук.

- Там, наверное, столько и было.

- Где?

- На столе.

- Разумеется. Что он, часть продал, что ли?

- И у меня букетик появился. В папиной комнате.

- Как это «появился»?

- А так. В ту же пятницу вечером вхожу — стоят розы в стеклянной вазе, в той самой. И так же вчера мертвое тело на полу в цветах.

На задубелом коричневом лице напротив — волнение, страх.

- Сколько штук?

- Девять.

- У меня срезал! Я думал, ребятишки, шпана местная. Пойдем покажу!

- Да не стоит, верю.

- Это Павлик, да?

- По-видимому.

- Опять аллегория?

- Упрек — напоминание. Я ведь отказался поддержать версию адвоката, будто вы привезли тогда розы и разделили на два букета.

- Помню, он подговаривал. В принципе я за то, чтоб убийц сажать. но не из-за уличной же девки! В общем, я согласился.

- А я выступил предателем.

- Давай, Петь, помянем несчастную его душу. (Выпили.) Это ж надо в такую даль за розами ехать, чтоб тебе так ядовито напомнить.

- Тут у вас неподалеку монастырь открывается..

- Через лесок. Неужели он. чего он там не видел?

- Может, и видел. старых своих друзей, восстанавливающих Рождественский храм.

14

Адвокат был дома и один. Никогда еще не наблюдал Петр дядю в таком отчаянии — трагедия девятилетней давности возрождалась во все более ужасающих формах. «Я тебя умолял! — простонал Евгений Алексеевич, впустив племянника, схватился обеими руками за голову и быстро прошел в кабинет. — Я б сумел добиться оправдания за недостаточностью улик! А, возможно, не допустил бы ареста! Тесть не возражал, а Польку увезли бы на дачу.»

Петр молча присел боком к письменному столу из карельской березы. Никто не подозревал, к а к он виноват: у отца начался сердечный приступ, когда сын произнес: Я не выдал Павла прямо, но и врать про розы не стал». — «Ты уверен, что твой брат убийца?» — раздался крик.