— Я же говорил, — тихо, едва слышно промолвил Артём. Он заворожённо смотрел внутрь сейфа.

Там лежали бумаги. Марина Викторовна разочарованно качнула головой. «А чего я, собственно, ждала?» Бережно достала содержимое и разложила на столе. Здесь была папка с записками. Папка с рисунками. Подшивка топографических карт. Одна отдельная, сложенная в несколько раз карта. И матерчатый мешочек с чем-то тяжёлым внутри.

Мама решила осмотреть всё по очереди, не торопясь. Но Артём её опередил. Прежде чем она успела раскрыть первую папку, он схватил мешочек. Развязал на нём петлю — и отшатнулся: в ноги юноше упал жёлтый, весь искорёженный, будто жёваный камень. Артём застыл, поражённый увиденным. Он хорошо знал такие «камни» — тяжёлые, мозолистые, с коричневыми пятнышками. Видел их в геологическом музее дедушкиного университета. Это был самородок. Кусок настоящего золота! Будто выпавшая из челюсти великана увесистая, полукилограммовая золотая пломба — гладкая по бокам и шероховатая в тёмных впадинах.

— Дай сюда! — мама забрала у него мешочек. Аккуратно извлекла из него ещё один самородок и небольшую статуэтку из светло-зелёного нефрита.

— Золото, — прошептал Артём.

Сейчас дедушкин кабинет в подземелье казался ему настоящей сокровищницей, затерянной среди гор. Он бы ни за что не поверил, что всё происходит в подвале простого кыренского дома в трёх часах езды от Иркутска. Артём многое слышал о золотых приисках Сибири, о золотоискателях, уходивших вглубь Саян и погибавших там на снежных отрогах, но и не мечтал однажды прикоснуться к подобной истории, увидеть самородок не под стеклом в музее, а открыто, в дедушкином тайнике.

— Ещё неизвестно, откуда он их взял, — промолвила мама, угадав мысли и чувства Артёма. Внимательно осмотрела самородки, будто сомневаясь в том, что они настоящие, и разложила их по карманам кофты.

Юноша насупился. Ему бы заполучить хоть один из таких самородков, и он бы купил себе свободу. Отправился бы в настоящее путешествие. Взял бы хороший рюкзак, палатку, ботинки, да и многое другое. И никто бы ему не помешал. Ни родители, ни учителя в школе.

«А ведь я их нашёл! — Артём хмуро смотрел на маму. — Если б не я, ты бы вообще сюда не попала. Так бы и выбросила ключ. Неужели жалко отдать хоть один самородок? А вот посмотрим, как ещё будет. И без тебя найду десяток таких. Тогда никто не станет мною командовать. Уеду куда подальше. Буду присылать вам открытки, чтоб вам завидно стало!..»

Мама тем временем раскрыла первую папку; на сына даже не посмотрела и не заметила его тревожного взгляда. В папке были листы, явно вырванные из какого-то блокнота. Вырванные неаккуратно, с бахромой. Они шли не по порядку, будто вырывали их наугад из разных частей или даже из разных блокнотов.

Почерк был Виктора Каюмовича, в этом Марина Викторовна не сомневалась. Выверенный, размашистый. Значит, писал спокойно, не в полевых условиях, а дома. Возможно, за этим столом.

Мама села на стул. Попробовала найти хоть какое-то начало в дедушкиных записях. Беспокойно перебирала листки. Наконец решила читать всё подряд. Артём, переборовший обиду, встал за её спиной. Чуть подался вперёд и торопливо читал вслед за мамой: «…не узнает. Но было бы странно не проверить. Я брался и за более сомнительные экспедиции. Никаких подтверждений словам Гришавина нет, но это и не удивительно, иначе золото давно бы нашли».

— Всё-таки золото, — прошептала Марина Викторовна. — Папа, папа, во что ты ввязался…

«Вчера нанял замечательного проводника, отлично знающего местность, а главное — простого и доверчивого. Его было нетрудно убедить в научных целях экспедиции. Собственно, это недалеко от истины.