|
— Да чтоб у тебя глаза повылазили! — взревел Гаскин, сделав шаг вперед и явно собираясь наброситься на иллюзиониста с кулаками. Однако, прежде чем он успел его ударить, чья-то могучая фигура безмолвно материализовалась между ним и мистером Муном подобно невесть откуда взявшимся крепостным воротам. Подняв взгляд, Гаскин обнаружил перед собой Сомнамбулиста, причем лицо лакея находилось где-то на уровне живота великана. Громадный человек, закрывший собой мистера Муна, хранил молчание и бесстрастным выражением лица напоминал изваяние с острова Пасхи. При виде столь несокрушимой силы и столь непреодолимой преграды Гаскин стыдливо ретировался. Бормоча извинения, он покинул сцену и трусливой рысцой поспешил вон из театра. Мун позволил себе криво усмехнуться ему вслед, затем, широко раскинув руки, повернулся к публике. — Аплодисменты,— воскликнул он,— самому замечательному человеку в городе! Спящий! Бессонный! Прославленный Сомнамбулист с Альбион-сквер! Леди и джентльмены, позвольте представить вам... Сомнамбулиста! Зрители взревели от восторга, и смущенный великан поприветствовал собравшихся неуклюжим кивком. — Шпаги! — потребовал кто-то с галерки. — Шпаги! Шпаги! — с готовностью подхватили его приятели. Через несколько мгновений основная часть публики скандировала то же самое. Мистер Мун горячо похлопал Сомнамбулиста по спине. — Давай, — сказал он. — Мы не должны разочаровывать их.— И вполголоса добавил: — Спасибо. Иллюзионист ненадолго исчез и вернулся с полудюжиной довольно жуткого вида шпаг (их на продолжительное время позаимствовали у Колдстримского гвардейского полка ее величества). Оркестр выдал соответствующую мелодию, подав тем самым знак Сомнамбулисту. Тот аккуратно снял сюртук, продемонстрировав безупречно белую накрахмаленную рубашку. В театре воцарилась тишина. Все ждали зрелища, ради которого, собственно, и пришли сюда. Очередной доброволец, вызванный из зрительного зала, проверил остроту и прочность клинков, а также убедился в отсутствии под рубашкой великана какой-либо скрытой защиты — панциря или специального механизма. И вот наконец мистер Мун взял одну из шпаг. Под безжалостным светом газовых светильников и взглядами толпы он вогнал клинок в грудь Сомнамбулиста. Острие, издав влажное чмоканье, погрузилось в тело великана, а через пару секунд стальной кончик с тошнотворной неизбежностью появился из его спины. Сомнамбулист только моргнул. Кто-то в зале радостно завопил, кто-то ахнул, остальные, изумленно выкатив глаза, в молчании таращились на сцену. Несколько дам — между прочим, им также составила компанию парочка джентльменов — упали в обморок. Под барабанную дробь мистер Мун протянул руку за новой шпагой. На сей раз клинок прошел сквозь шею Сомнамбулиста. Острие показалось из затылка. Больше не делая пауз, иллюзионист принялся вгонять оружие в бедро, живот и под конец в самое болезненное место на мужском теле — пах великана. За время всей процедуры Сомнамбулист лишь раз зевнул, словно усталый житель с городской окраины, поджидающий поезд. Он так и стоял, недвижимый, нечувствительный к боли, при таких ранах просто непереносимой для обычного человека. Другой давно бы рухнул, однако великан продолжал непоколебимо стоять посреди сцены. Пожалуй, наиболее впечатляющий момент представления, как всегда, ждал зрителя в самом конце. Вынимая шпаги из тела ассистента, мистер Мун демонстрировал их публике. Лично я не обнаружил ни на одном клинке сколько-нибудь заметного следа крови, да и рубашка Сомнамбулиста, пронзенная и разорванная, осталась по-прежнему белоснежной. Оба поклонились в ответ на совершенно искренние аплодисменты. |
