|
Ему приходится воровать, чтобы жить. — Да, сэр. И тогда его по закону можно принудить пройти курс лечения, когда он будет пойман или же сдастся сам. — Милая, надежная система, — отметил Маркхэм. — А многих Беглецов удается поймать? — Большинство сдаются сами, — ответила она. — Лишение социальных привилегий действует деморализующе. К тому же курс лечения в этом случае не столь суров, ведь если человек сдался добровольно, он психологически стремится к сотрудничеству. Помолчав, Маркхэм спросил: — А кто же решает, чьи имена должны быть исключены из Индекса и как поступать с Беглецами? И кто несет за это ответственность? — Это одна из функций Психопропа, сэр: Департамента Психологической Пропаганды. Он мрачно засмеялся: — Это, наверное, единственный правительственный департамент, чей штат целиком состоит из людей. — Нет, сэр, — ответила Марион-А. — Психопроп организован и управляется исключительно андроидами. — Иисус Христос! — Маркхэм был потрясен. — Неужели никто не руководит их деятельностью, я имею в виду — никто из людей? — Они подчиняются непосредственно президенту Лондонской Республики. — Понимаю... А как много женщин становится Беглецами? — Не много, сэр. Психические неврозы у женщин встречаются значительно реже, чем у мужчин. Он медленно пил кофе, обдумывая то, что сказала Марион-А. Заговорил снова он только через несколько минут: — Предположим, я знал бы, что человек, которого я встретил в Хэмпстеде, — Беглец, что я должен был бы сделать? — Если бы вы сказали это мне, сэр, я бы связалась с ближайшей группой психиатров. Потом они бы выследили его и предложили сдаться. — Предположим, он бы не захотел сдаваться? — Тогда его бы взяли, сэр. — Силой? — Применяемые методы не причиняют вреда человеку, на которого они направлены. Маркхэм взял сигарету: — Если вы считаете, что он Беглец, почему вы об этом не сказали? И почему вы не вызвали психиатрическую группу, или как там ее? — Абсолютной уверенности не было, — сказала Марион-А. — К тому же персональный андроид не должен принимать независимые решения на таком уровне, если, конечно, нет угрозы непосредственной опасности. — К счастью, — сказал Маркхэм, глубоко затягиваясь, — в этом случае все это не так, верно? Он просто безобидный чудак — даже предложил мне поехать в Корнуолл и присоединиться к его солнцепоклонникам. — Да, — сказала Марион-А. Она подносила чашку с кофе ко рту через равные промежутки времени. Просто из любопытства Маркхэм решил замерить их. Он выяснил, что каждый интервал составляет пятнадцать секунд. — Почему вы не хотите попробовать промежуток в двадцать две секунды? — весело спросил он. Марион-А наградила его застывшей улыбкой, но у него появилось неловкое ощущение, что он почти смутил ее. Покончив с сигаретой, Маркхэм вспомнил, что сейчас для него проблема жилья является важнейшей и первоочередной. Конечно, можно было несколько дней пожить в гостинице, но эта перспектива не прельщала его. Ему хотелось иметь что-то свое. Он начал чувствовать себя как дикий зверь в незнакомом лесу, и, подобно зверю, ему хотелось безопасности и собственной берлоги. Поиск квартиры, как объяснила Марион-А, был намного проще, чем в его время. Надо было просто пойти в ближайший Жилищный Центр — на месте старой станции Чаринг-Кросс был такой — и получить список вакантного жилья в Сити. Благодаря геликару на дорогу от ресторана до центра ушло не более минуты. Там дежурный андроид дал ему самый последний список, в котором, казалось, было все что угодно — от особняков в Вестминстере до подвальных комнат в Челси. Ясно, что в Лондоне не ощущалось нехватки жилья. |
