— Ему придется носить ужасный рубец от раны, в этих условиях я не могу наложить швы. Я был в Сиэттле однажды, по туристической путевке. Мы с женой летели сначала туда, затем в Нью-Йорк и Чикаго, а потом на пароходе до побережья Аляски. Незабываемые впечатления.
Браден глупо рассмеялся.
— Полет, — сказал он. — Интересная картина: ты — Гилфорд летящий. Ваши руки не устали?
Несмотря на то что ее глаза были красны и полны слез, Франки тоже рассмеялась.
— А где другие? — спросила она.
— Другие путешественники во времени? — Гилфорд остатками вина отмыл руки от крови. — Почти несомненно, кто-то есть, но я пока встретил вас первую, и это большая удача. — Он подозвал Алариса, который наблюдал процедуру обработки раны на расстоянии, и попросил его привести еще людей, чтобы поднять Брадена наверх, в его комнату.
— До сих пор вы были слишком беззаботны, Франческа, — укорил он ее сразу после ухода Алариса. — Эти люди боятся того, чего они не понимают, и то, чего боятся, они стараются уничтожить. Вы должны держать язык за зубами и не вести себя так вызывающе.
Франки почувствовала некоторую слабость от его слов и ухватилась за край стола.
— Я не дура, доктор, и не хочу быть повешенной или сожженной на костре. Обещаю — буду впредь осмотрительной. Кроме того, я беспокоюсь о здоровье Брадена, как долго ему придется лежать до выздоровления? — она затаила дыхание, ожидая ответа Гилфорда.
Он вздохнул, сложил свои большие руки на животе:
— Сандерлин поправится, я уверен, у него есть сила воли и физическая закалка. И по моему мнению, он встанет на ноги и пойдет через день-два, хотя я предпочел бы, чтобы он отдохнул.
У Франки было двойственное ощущение: она одновременно чувствовала радость и ужасную опустошенность. То, что Браден поправится, замечательно, но что он опять будет участвовать в турнире и может быть убит в течение недели, это было ужасно.
— Вы — его врач! Не могли бы вы приказать ему оставаться в постели до полного выздоровления?
Гилфорд печально покачал головой:
— Никто не может запретить этому человеку делать то, что он пожелает.
Франки доверительно сообщила ему относительно неожиданной встречи с Мерлином и о том ужасном предсказании, которое сделал волшебник, но лишь в самых общих чертах. Она чувствовала себя очень уставшей: так много всего произошло с того момента, когда она открыла глаза утром, и казалось, что целое десятилетие пробыла в каком-то оцепенении.
Гилфорд понравился Франки, несмотря на первое впечатление, которое, к счастью, оказалось ложным. И было приятно сознавать, что она не одна обнаружила себя в другом столетии.
— Вы здесь уже давно?
— Примерно двадцать лет, — ответил Гилфорд. — Я совершенно счастлив быть здесь, — наконец Гилфорд удостоил ее улыбкой. — Я — врач и, взглянув на вас, сразу понял, что вы выросли в мире, где была относительно чистая вода для питья, здоровое питание, прекрасное медицинское обслуживание и так далее. Большинство людей вокруг нас, заметьте на всякий случай, весьма слабые создания.
Франки все еще держала руку Брадена и невольно положила ее к себе на грудь.
— А что герцог? Он определенно не похож на остальных!
Гилфорд улыбнулся Брадену, который забылся сном, вероятно, не без участия трав доктора.
— Нет, он не похож на них, он не приспособлен к этим условиям, как вы и я.
Аларис вернулся с двумя крупными мужчинами, и они перенесли Брадена в его комнату. Франки до середины дня сидела с Браденом, затем, убедившись, что он спит, вышла подышать свежим воздухом и уточнить ситуацию. |