– Разве у вас она так называется? – улыбнулся Провонча. – Мне всегда говорили, что вы, британцы, называете это колониальным бунтом. Странно, что вы вообще изучаете тот период, ведь ваша сторона проиграла.

Они прошли во внутренний двор, который показался Эбби чудесным, зато Крейна, похоже, расстроил еще больше.

– Я всегда занимаю единственно верную сторону, сэр. Сторону истины. Здесь, во дворе, не было так просторно, поскольку он использовался под склад.

Провонча остановился в самом центре. Стены в лучах раннего солнца отбрасывали длинные тени.

– Вы должны понять, профессор, что в ту пору не было фотокамер, и семье Пелл при реконструкции форта сто лет назад приходилось опираться исключительно на старые рисунки. Ну, и если уж говорить совсем откровенно, люди в прошлом веке не так уж и фанатично интересовались достоверностью всего, что воссоздавали. Что касается двора, то мы держим его свободным, поскольку здесь у нас обычно располагаются мастерские. Я уж не говорю о полковых музыкантах.

– Полковые музыканты?

Улыбнувшись от уха до уха, Провонча произнес:

– О, да, зрелище впечатляющее. Когда музей работает, они несколько раз на дню дают представление. А еще они путешествуют по миру. Выступали на Всемирной ярмарке 1939 года и на зимних Олимпийских играх в 1980-м. Ребята просто изумительны, соблюдают все стандарты восемнадцатого и девятнадцатого веков.

Крейн онемел и замер. Эбби невольно улыбнулась и тут же вздрогнула – они по-прежнему мерзли на улице. Теперь она прекрасно понимала, почему форт открыт для туристов только в теплое время года.

– Какие такие стандарты, интересно было бы услышать?

– Скажем так, – хохотнул Провонча, – когда закончим, я подарю вам диск с записью.

– Мне не терпится услышать ваших музыкантов, однако…

– …у нас есть куда более срочные дела, – косо посмотрев на Крейна, вклинилась Эбби.

К своей чести, тот пристыженно ответил:

– Конечно, лейтенант.

– Прошу сюда, – сказал Провонча, уводя всех в сторону лестницы. Хромой, он поднимался медленно, поэтому Эбби предпочла дождаться, пока он наконец поднимется, внизу.

Крейн, не отступая от Провончи ни на шаг, спросил, на каких именно инструментах играют полковые музыканты.

Раддл мельком глянул на Эбби.

– Он всегда себя так ведет?

– Нет-нет, – улыбнулась она. – Просто иногда включает мегазануду.

– Ага, – смеясь, протянул Раддл. – Эти консультанты – они вечно как заноза в заднице, да?

– О, у Крейна есть и хорошие стороны. Если честно, без него я бы в последние месяцы просто не выжила.

Наконец Провонча с Крейном одолели лестницу, и Эбби с Раддлом поднялись следом за ними.

– Итак, – произнес экскурсовод, отпирая дверь в одну из галерей, – здесь мы храним все, что напоминает о перевозе пушек в Бостон.

Эбби поморщилась. Мало ей было лекций от Крейна…

Стены комнаты были обиты имитацией деревянных панелей в вялой попытке изобразить интерьер бревенчатой хижины. Тут и там стояли витрины с желтой окантовкой, в которых размещались разнообразные экспонаты – от оружия до формы и украшений.