Я тоже не в лучшей форме, из-за этого чувствую себя пенсионером, хотя улыбка на губах Оли и смешинки в ее глазах говорят мне о том, что она разделяется со мной всю соль ситуации.

Мы всю ночь трахались, и обоюдно в очень дерьмовой рабочей форме сегодня.

– Когда вы планируете открытие? – спрашиваю ее.

– Когда наберем учеников, – говорит Оля. – Летом дети разъедутся на каникулы, так что до осени мы, скорее всего, будем дурака валять… может, хочешь стать нашим клиентом? – закусывает улыбающуюся губу.

– Если у вас есть персональные программы, – хмыкаю.

– Я что-нибудь придумаю. Специально для категории “капризных и очень занятых”.

– Я не капризный.

– Я знаю…

Протянув над столом руку, я убираю с ее бледной скулы выпавшую ресничку и спрашиваю:

– Хочешь еще чего-нибудь?

Она замирает от неожиданности и смотрит в мои глаза, не моргая.

Убираю руку, успев нежно коснуться маленького следа от своей щетины на ее подбородке.

– Нет, мне уже нужно ехать за твоим сыном… – напоминает, прикрыв на секунду глаза.

Ее губы похожи на два коралловых лепестка, но целовать ее на публике мне не хочется. Как и всегда, наша с ней личная жизнь – абсолютно частная территория.

Боря отвезет ее в детский сад, а потом доставит их домой. У нее занятия до вечера, а у меня тренировка в спортзале.

Неопределенность наших отношений больше меня не напрягает. Я никогда не плавал по течению, но сейчас внутри такой покой, что готов бездумно плыть куда угодно.

На улице солнечно.

Ищу во внутреннем кармане пальто солнечные очки и надеваю, прекращая в хвост и гриву щуриться.

Оля идет рядом, оставляя свое пальто расстегнутым. Под ним у нее платье до колен очень консервативного вида, а на ногах туфли с плоской подошвой, но вся эта строгость для меня не работает, потому что с собранными наверх волосами ее лицо, как всегда, теряет пятерку лет, становясь таким чертовски юным, что мне хочется ее сожрать.

Когда до моей служебной машины остается метров пять, убираю очки обратно в карман и ловлю Олин локоть. Тяну ее к себе под тихий писк:

– Руслан…

Повернувшись спиной к тротуару, обнимаю ее руками и полами своего пальто. Губами прижимаюсь к ее волосам, пока вокруг моей талии оборачиваются Олины руки. Она прижимается носом к моему галстуку и делает прерывистый вздох.

Я должен отпустить ее на ближайшие сутки. С каждым разом делать это становится все сложнее.

Это у нас взаимное, но у нас нет правил, а значит, нет рамок нормального и ненормального, правильного и неправильного. Мы сами решаем, что для нас правильно.

То, как ее тело прилегает к моему – это правильно. То, что оно расслабленное и податливое – тоже. Запах весны вокруг нас приятный бонус. Все это правильно. Правильнее некуда.

– Пустишь меня на ужин? – спрашиваю Олю. – Завтра вечером.

– Завтра день рождения у Евы, Мишиной любви, – прижимается щекой к моей груди. – Мы на него идем, так что я не успею приготовить ужин…

– Тогда на чай, – продолжаю напрашиваться.

– Да… – отвечает.

– Посмотри на меня… – бодаю ее щеку носом.

Оля поднимает голову.

Ее серые глаза кажутся мне прозрачными, а губы все такими же вкусными.

– Я уйду очень поздно, – предупреждаю.